— Кладка хорошая, но расстояние между башнями слишком большое. Надо поставить здесь еще одну башню.
Угрюмый, весь покрытый пылью графский инженер Сурбан прищурился, оценил расстояние до башен и, мотнув головой, буркнул:
— На мой взгляд, нормальное расстояние, ваше сиятельство. Слепых зон нет, специально проверяли. С башен вся куртина[1]под обстрелом.
Старый граф усмехнулся и обвел взглядом свою небольшую свиту:
— Кто еще так думает?
Капитан Вастеро посмотрел сначала на восточную башню, затем на западную и уверенно поддержал графского инженера:
— Сурбан прав, ваше сиятельство. Вся стена простреливается, и не только с верхних площадок, но и с бойниц второго яруса.
Граф поморщился и посмотрел на низкорослого, крепко сбитого гоблина с вечно недовольным лицом.
— Ну а что думает наш главный оружейник?
— А что тут думать-то? Стена-то простреливается, ваше сиятельство, да вот только с такого расстояния хорошую кольчугу даже гоблинский арбалет не всяко пробьет: А у эльфийских лучников кольчуга — непременный предмет экипировки. Уж мне ли не знать! Ну а если посередине стены гномы пойдут на приступ, то совсем плохо будет, их доспех с такого расстояния ни один арбалет не пробьет.
Сурбан посмотрел на гоблина и недоверчиво хмыкнул, а Вастеро, покраснев, прикусил губу — мог бы и сам сообразить, не первый день в строю.
— Надеюсь, теперь всем ясно, зачем нам нужна еще одна башня? — спросил граф. — Ну вот и отлично. Сурбан, башню нужно возвести дней за восемь.
— Не получится никак, ваше сиятельство! — воскликнул графский инженер, враз растеряв все свое угрюмое спокойствие. Увидев гневно нахмуренные графские брови, Сурбан поспешно пояснил: — За восемь дней никак не успеть. Не хватит ни людей, ни камня, ваше сиятельство. У нас на северной стене и так две новые башни строятся, и еще прорва людей восточную стену укрепляют. Так что меньше чем за месяц, ваше сиятельство, ну никак не успеть.
— Людей дам, — отрезал граф, — камень тоже будет. А вот времени у нас с тобой нет. Так что через восемь дней башня должна стоять.
Сурбан снял с себя пояс, повесил его на шею и, опустившись перед графом на колени, промолвил:
— Лучше рубите голову сразу, ваше сиятельство. За восемь дней не успею. У меня и те башни по срокам горят. Людей-то ваше сиятельство мне дали и еще дадите, верю. Но мне не чернорабочие нужны, хотя и они тоже, а каменщики. Из тех, что есть, каждый за троих работает, если еще и на эту башню перетянуть, то жди беды. Дадите каменщиков, ваше сиятельство, тогда башню поставлю за восемнадцать дней, не дадите — лучше рубите тогда голову сразу, не затягивая.
Помрачневший граф схватил инженера за ворот и резким рывком поставил на ноги:
— Встань! Отрубить голову я тебе всегда успею. А тебе ею еще предварительно поработать надо. Развел мне тут балаган. Ты что думаешь, старик совсем из ума выжил? Сам знаю, что башни месяцами строят. Да вот только не я сроки устанавливаю, а враг. И нечего мне тут дурака валять! — Граф Лондейл обвел жестким взглядом своих командиров, оружейников, инженеров и землекопов. — Умрите, костьми лягте, кровавым потом изойдите, но город нужно укрепить в самые сжатые сроки. Иначе не будет нам прощения от потомков, да и потомков у нас не будет. Всем ясно? Вот и ладно. Сурбан!
— Да, ваше сиятельство, — отозвался словно уменьшившийся в росте главный инженер.
— Даю тебе двенадцать дней. Дам чернорабочих сколько надо, камень дам, глину, песок и все, что необходимо, каменщиков дам сколько смогу найти, а дальше уже твои заботы. Не знаю как, но через двенадцать дней поставь мне здесь башню, крепкую и высокую. И чтоб выступала вперед из стены не меньше чем на метр. Сделаешь?
Инженер задумался, кусая губы и загибая пальцы, словно что-то в уме просчитывая:
— Ну, если будут каменщики… — Сурбан наткнулся на твердый, требовательный графский взгляд и, упрямо сжав зубы, ответил: — Сделаю.
Лицо графа разгладилось, он положил ладонь на плечо инженера и уже мягче произнес:
— Сделаешь, надо, сам знаешь.
Решив вопрос со стеной, граф зашагал к восточной башне, на ходу продолжая расспрашивать и отдавать распоряжения:
— Вастеро, что там у нас с вооружением?
— Плохо, ваше сиятельство. Не хватает копий для ополчения, боевых топоров достаточно, а вот мечей и кинжалов мало. С арбалетами порядок, но болтов мало — всего по двадцать болтов на арбалет. Очень мало кольчуг, шлемы только кожаные, стальных даже для сержантов не хватит, со щитами нормально, но запаса нету. С железными наплечниками и нагрудниками еще хуже, чем со шлемами. Даже у наших мечников целых два пула в одних кольчугах щеголяют, об остальных и вовсе умолчу.
— Да, негусто. Ну, что скажешь, главный оружейник?..
Граф скрылся в башне, за ним со стены ушли и остальные. Остались лишь инженер Сурбан и его молодой помощник. Сурбан проводил графа взглядом, еще раз прикинул расстояние между башнями и, взъерошив длинные волосы рукой, прикрикнул на своего помощника:
— Ну что стоишь, рот раззявив? Позови сюда Ксантоса и Брута, пусть захватят с собой измерительные инструменты. Слышал, что граф сказал, — буркнул он уже в спину убегающему пареньку, — здесь должна быть башня через двенадцать дней.
Дементос аккуратно прикрыл за собой дверь и тихо подошел к столу. Граф спал, опустив голову прямо на схемы и карты. Целитель осторожно опустил на стол поднос и наполнил принесенным настоем серебряную чашку. Кувшин задел край чашки, и от легкого звона граф проснулся и открыл глаза. Устало потянувшись и протерев опухшие от сна веки, граф спросил:
— Долго я спал?
— Гораздо меньше, чем вам необходимо, ваше сиятельство, — немного укоризненно ответил Дементос. — До заката еще целых два часа.
— Ничего себе, сколько времени потеряно, — огорчился граф Лондейл. — Почему не разбудили?
— Я не велел, — невозмутимо сообщил целитель. Бросив в чашку щепотку красного порошка, Дементос тщательно размешал настой серебряной ложечкой. — Вам необходимо было отдохнуть, ваше сиятельство, и я попросил стражу никого не пускать.
— Зря. Дел много, а времени в обрез.
Целитель лишь пожал плечами и протянул графу чашку:
— Выпейте, ваше сиятельство. Это придаст вам сил.
Граф принял чашку, сделал глоток и скривился:
— Какая гадость. Что здесь намешано?
— Лучше вам не знать, ваше сиятельство, — улыбнулся Дементос.
Граф понюхал целительское варево и, решив, что ему действительно лучше не знать, залпом выпил. Двери раскрылись, пропустив слуг, принесших кувшин с водой и серебряный таз для умывания. Граф умылся, вытерся узорчатым полотенцем и небрежно провел расческой по редким седым волосам. Из приемной донесся гул голосов — скопившиеся в ожидании люди расспрашивали вышедших из кабинета слуг.
