Песня Камней
— Здравствуй! — они сказали это одновременно.
Вместе.
Выдохнули это слово в лицо друг другу.
Они оказались друг напротив друга, хотя никто не позаботился об этом заранее. Никто не собирался устраивать церемонию из их встречи. Разве что судьба…
Нет, правда, и без них хватало!
Да вы сами представьте — целый народ вышел из тьмы к свету. Гномы и гномки, гномики и гномочки, мастера и воины, ремесленники и торговцы, те, кто придумывал хитроумные механизмы, и те, кто всю жизнь с тачкой пробегал, создатели несокрушимых доспехов и сказочных ювелирных изделий, старики и молодежь, скандалисты и зануды, гордецы и забияки, болтуны и вруны… все. От владыки Якша до последнего уборщика, от Мудрой Старухи до юной непорочной Невесты, от Почтенного Наставника до новорожденного младенца.
Так что никто не готовил специально этой церемонии. Она просто произошла. Сама, как происходят все самые важные вещи на свете.
Все остальное было отброшено: и уходящий куда-то Якш, и наставник «безбородого безумца», и сам «безбородый безумец», и король Джеральд со своим лордом-канцлером, и прочие важные гномы и люди. Все вмиг отодвинулось на задний план, а здесь были только они. Только они двое.
Маленькая секира из черной бронзы и тяжелый меч смешанной ковки, надломленный у самой рукояти.
— Здравствуй! — выдохнули они, и это было как вызов на поединок.
Подгорный металл встретился с металлом верхнего мира, и все важные и торжественные речи, коими обменивались прочие, не имели никакого значения. Эти двое их просто не слышали. Они смотрели только друг на друга. Слышали только друг друга. А то, что им приходилось как-то реагировать на остальных, не имело никакого значения, потому что поединок уже начался.
— Я, Гуннхильд Эренхафт, из клана Огненных Ключей, отвечаю за гномов перед людьми! — звонко произнесла юная владыка, и яростный ветер верхнего мира рывком откинул назад ее роскошные черные кудри.
— Я, Тэд Фицджеральд, лейтенант олбарийских стрелков, отвечаю за людей пред гномами! — эхом откликнулся высокий для полукровки человек — все-таки человек, как ни крути! — будущий комендант Петрийского острова, и тот же самый порыв ветра нахально укутал его лицо русыми прядями.
Но юная владыка ни на миг не обманывалась. Сквозь нелепую мешанину спутанных волос на нее глядели цепкие глаза лучника.
«Так вот он каков, Фицджеральд-лучник, волей короля в единый миг возведенный в чин лейтенанта — комендант Петрийского острова!»
Острова, которого еще нет.
Острова, который обязательно будет.
Потому что так, и только так будет правильно.
Потому что другого выхода попросту нет.
Они стояли лицом к лицу, словно в каком-то неведомом застывшем танце или ритуальном поединке, не признающем движения тел, ведомом лишь напряжением воли, они стояли лицом к лицу, гномья боевая секира и тяжелый человечий меч, они стояли лицом к лицу, словно два мира, встретившихся ненароком и не знающих, как уступить друг другу дорогу, а их тени вдруг повернулись спиной к спине.
Нет, не отвернулись, встали. Истина, древняя, как земля под ногами и небо над головой: «Я защищаю свою половину мира, а ты — свою!»
