— И Куштман вас положительно характеризует. Он вас рекомендовал.
— Простите, рекомендовал для чего? — почти прошептал Ройтер.
— Мы считаем, что вы вполне готовы принять под командование U-Boot. — Эккерманн встал, прошелся по кабинету и с торжественной улыбкой застыл напротив Ройтера.
«Ого! Вот это да! То есть вместо наказания каплей[3]решил просто от меня избавиться…»
— В 21.00 произошел инцидент с «Атенией», а чуть раньше вы уничтожили английский сторожевик, — произнес Рёстлер. То есть вы с вашим командиром открыли счет побед германского флота в этой войне. Это символично. Вот, Хельмут Ройтер, такие, как вы, уничтожат гидру мировой плутократии…
Говорил он красиво и долго — ничуть не хуже Геббельса, а Ройтер все никак не мог понять, что за странный человек этот «ответственный от Партии», в каком он звании хотя бы?.. Вообще-то так вольно обращаться с формой мог еще только один человек в рейхе.[4]Но Рёстлер, очевидно, имел на то какие-никакие основания. Возможно, эти основания давал ему золотой партийный значок, который носили только заслуженные ветераны движения — «старые борцы», как их называли. Несомненно, этот Рёстлер не просто так «погулять вышел». И держится он в кабинете Эккерманна как хозяин. Да, есть в его манере разговаривать что-то от рейхсминистра. Кстати, Геббельс, вот, был вторым человеком, позволявшим себе такие же «отступления от формы». Рёстлер, получается, третий…
Когда Хельмут шел во флот, то жаждал подвигов и невероятных приключений, и крушение карьеры в самом начале победоносной войны никак не вписывалось в его планы. В первый свой поход отличник академии отправился 30 августа 1939 года. Через два дня радио сообщило о событиях в Глейвице, а еще через три — о том, что Великобритания объявила нам войну.
Известие это настигло U-5, на которую Ройтер был определен в качестве командира боевой части, уже на боевой позиции, в квадрате AN-16. Всем, кто хотя бы раз видел карту, оперативную карту ВМС, сразу становится понятно — это почти Скапа-Флоу. А со Скапа-Флоу еще с 1918 года у любого моряка воспоминания связаны самые пренеприятные. Однако в тот поход ничего особенно трагического не произошло. Он был даже, можно сказать, скучным. Пожалуй, только за одним-единственным исключением. Этим исключением был как раз тот самый английский сторожевик, из-за которого все закрутилось. Куштман оказался в весьма затруднительном положении. С одной стороны, Ройтера нужно было примерно наказать. С другой — он уничтожил боевой корабль королевских ВМС, чем открыл счет побед для U-5 — и для своего командира тоже. Действовал хоть и авантюрно, но смело, грамотно, а стало быть, заслуживал награды. Хуже всего было то, что, когда лодка возвращалась в Киль, израсходовав запасы соляра, на ней был поднят лишь один красный вымпел — то есть тот самый, ройтеровский. Про Гюнтера Куштмана говорили разное. Да, пожалуй, он не покрыл себя столь громкой славой, как Генрих Леман-Вилленброк, пришедший ему на смену в качестве командира U-5, но уж дураком-то каплей точно не был. И поступил он весьма остроумно. Он просто списал Ройтера со своей лодки по приходе в базу, как оказалось, с достаточно лестной характеристикой, позволявшей ему досрочно претендовать на командование субмариной. Куштман был старше Ройтера лишь на 4 года, но казался Хельмуту полнейшим ретроградом. В свою очередь, каплей считал Ройтера штатским выскочкой, разлагающим спаянный коллектив. Куштман, придя на флот кадетом и прошагав по всем ступеням флотской иерархии, особенно ревностно относился к субординации и дисциплине.
Выпускаясь из академии, Ройтер добился направления в 1-ю флотилию, носившую имя Отто Веддигена. Героический капитан-лейтенант — подводный ас великой войны, был кумиром для Ройтера. На своей U-9 он в течение одного боя потопил сразу 3 английских крейсера. Ройтеру был всего лишь год, когда блистательный Отто уже заставлял дрожать британского льва и завоевывал славу германского флота. Теперь эту славу надо было приумножать ему, и он был к этому готов. Может быть, выбор молодого капитана был обусловлен тем, что ему нравилась цифра 1. Его день рождения 20 января 1915 года в сумме давал единицу. (Хельмут верил в нумерологию.) Так что это сочетание всех факторов (1+Веддиген+Ройтер) создавало уникальные возможности… Какие? Да и сам Ройтер еще толком не понимал. Но в любом случае, цифра 1 — это цифра королей и великих воинов, цифра героев, а время для подвигов было самое что ни на есть подходящее. Страна поднялась с колен, расправила плечи, вермахт прошагал по площадям Вены и Праги, осыпаемый цветами. Реванш на суше состоялся. Теперь следовало на море спросить с «томми» за Скапа-Флоу, за годы унижения и раболепства. И лично он, Хельмут Ройтер, пройдет по пути вслед за своим кумиром, и, ну конечно, не через год-два, но, может быть, через 10 лет, где-нибудь в 49-м станет адмиралом, не в 49-м — что-то уж очень оптимистично… Ну, ладно, — в 53-м, и возглавит весь подводный флот Германии, которая к тому времени станет единственной владычицей морей и столицей мира.
Пока же столицей морской войны был Киль — это вам не какой-то там заштатный Фленсбург, откуда был родом Ройтер, — пряничные домики, утопающие в зелени, шпиль собора, ратуша из бурого кирпича… Киль — это железный город, с лязгом портовых кранов, с мощными крейсерами на рейде. Но если во Фленсбурге главное Мюрвик и торпедная школа, то в Киле главное конечно же верфи и морской порт. Они работали в полную мощь, ковали разящий меч Ньёрда,[5]не зная сна и отдыха.
— Кстати, Ройтер, я хотел у вас спросить. За что у вас выговор? В первый же день?.. — как бы невзначай поинтересовался Рёстлер, когда они вышли от командира флотилии.
— Пришел рапортовать руководству в грязном ботинке… — вздохнул отличник Мюрвика.
— Как это? — Рёстлер изобразил невероятное удивление.
— Ну так, я шел для представления и тут гляжу — мальчишка упустил кораблик… Смешной такой… Играл в ручейке с корабликом и упустил, его чуть не засосало в водоворот. Я его спас, кораблик… — Ройтер усмехнулся, — но оступился и… вот… а переобуваться уже времени не было…
— Понимаю… — задумчиво процедил Рёстлер. — Скучаете по сыну?
— Откуда вы знаете?
— Ну, во-первых, я отвечаю за воспитательную работу среди личного состава флотилии, а это означает, что я должен, просто обязан, знать обо всех все. Ну, судите сами, родина и фюрер вручили вам грозное оружие, но каким бы современным и мощным оно ни было — воюет все равно не лодка, не танк, не самолет, воюет человек. А если у него тоска на душе, кошки скребут, то он обязательно ошибется. А потом, я достаточно хорошо знаком со старшим Демански.
— Я не ошибусь, — твердо, глядя прямо перед собой, произнес Ройтер.
