В ужасе я застыла наблюдая гнев Божий и долго стояла так, но в одно мгновенье все изменилось. Ударил колокол, звуком подобный грому и в небе воссиял животворящий Крест…
Императрица не выдержав волнения поднялся. Игнациус поднялся следом. Волнение женщины передалось астроголу. Это было как откровение. Истинно Бог в ту ночь говорил с императрицей!
— Явился откуда-то медведь с золотой Чашей в лапах и поставил ее перед сломанным деревом. Из чаши ударил фонтан огня и дерево начало подниматься! Оно встало и укрепилось, но листья по-прежнему порхали в небе и ангелы плакали глядя на голое дерево в цветущем саду. И тогда с неба спустились миллионы пауков они подхватывали листья и прикрепляли их к веткам. В одно мгновение дерево покрылось листьями и от него изошло сияние ослепившее меня…
Императрица потерла рукой лоб, возвращаясь в реальность. Она молчал, но теперь Игнациус, возбужденный услышанным, решился заговорить первым.
— Крест, Чаша, Колокол, Медведь, Паук — тихо повторил он — Это вещий сон, госпожа. Это символы пяти волшебных сил, заключенных в пяти амулетах.
Императрица посмотрел на него через плечо. Ее глаза кольнули мага искрами света.
— Ты действительно сведущий человек. Дворцовый астролог сказал мне тоже самое.
— Тогда зачем вам нужен я, Ваше Императорское Величество? — спросил Игнациус. Вопрос был лукавством. Задавая его он уже знал ответ.
— Астролог рассказал мне о значении Креста, Чаши и Колокола, но он ничего не сказал о Медведе и Пауке.
Феофано приблизилась к нему и теперь стояла прямо перед ним вглядываясь в лицо Мага. Он колебался.
— Может ли мне теперь кто-нибудь рассказать об этом?
Игнациус молчал. Теперь следовало взвешивать каждое слово. Кто-то еще скажет как сложилась судьба дворцового астролога. Может и не зря она перекрестилась, когда Игнациус назвал его имя?
— Он был только астролог — на всякий случай сказал он едва заметно выделив одно слово.
— Да. А кто есть ты?
— Я? — Игнациус заколебался — Я мудрец.
— Ты колдун. Маг!
В глазах христолюбивой императрицы эти слова могли бы стать смертным приговором.
Игнациус не стал давать ей повод усомниться в себе. Он размашисто перекрестился.
— Нет, ваше императорское величество. Я христианин, умудренный Господом нашим Иисусом Христом. Свидетелем тому Папа, принявший от меня гороскоп.
Императрица надолго умолкла. Кажется, она поверила ему. Во всяком случае, она кивнула ему, разрешая сесть. Игнациус сел. Он понимал, что ей мучительно хотелось понять означает ли это то, о чем он так долго мечтали и она и ее муж. Императрице было страшно услышать и ответ «нет» — он означал, что лелеемая мечта никогда не сбудется, как и ответ «да» — это означало тяжелую работу и неизбежные потери. Не дождавшись ни слова, ни знака маг нарушил молчание первым.
— Я растолкую ваш сон так. Вам суждено свершить великое дело.
Императрица молча смотрела в окно. Там была ночь, но Игнациус не был уверен, что Феофано видит ее.
— Вас ждет успех в великом начинании. Вы можете объединить две великих империи в одну. Господь дает вам знак. Но для этого понадобиться мощь всех талисманов.
Слова Игнациуса были тяжелы как полновесные золотые монеты. Он бросил их на стол перед императрицей. Ценность их была уже видна ей, но монеты катились и Феофано не спешила брать их в руки.
Она долго молчала. Молчал и Игнациус, не решавшийся нарушить молчание императрицы… Магу было ясно, что она принимает РЕШЕНИЕ. Она была дочерью Византийского императора и вдовой Императора Великой Римской империи. Сама судьба ее и положение толкали ее к мыслям о соединении империй. Ее покойный муж, Оттон Второй уже пытался соединить две великие империи в одну силой, но не смог сделать этого. В тот раз он смог только отвоевать себе жену. И вот теперь… Желание объединить империи в Риме не остывало никогда. Теперь она перед лицом этого ничтожного человека должна была решить пришло ли время повторить попытку. Но уже не силой, а колдовством, любовью и мудростью.
— Вам по силам объединить две империи в одну. — повторил маг пробуя эти слова на язык, как пробовал приготавливаемые смеси — не получилось ли ядовитое снадобье вместо лекарства? — Для этого вам понадобится помощь всех талисманов.
— Ты знаешь где они?
Игнациус пожал плечами. Разговор становился деловым.
— О трех знают все. Каролинги владеют…
Император остановил его.
— Я знаю все о Кресте, Чаше и Колоколе…. Меня интересуют что скрывают за собой образы Медведя и Паука.
В глазах императрицы блестело нетерпение. Она многого ждала от ответа. Иногда Бог испытывал человека и огораживал свое «да» столькими условиями, что достижение цели становилось почти не возможным.
— Это два самых древних амулета. В них заключена мощь древних мудрецов и возможно даже языческих демонов. Их сделали древние маги, сильнейшие из всех, кто занимался магией под этим небом. Местонахождение одного из них я знаю. Медведь — у Болеслава Храброго, того самого, что ваш муж назвал братом и другом империи. Я думаю, он не откажет, если вы скажите ему об этом.
Императрица кивнула.
— А Паук?
— Не Паук, ваше величество. Правильно его назвать Паучьей лапкой… С ней сложнее всего. Паучью лапку сделал греческий маг Арахнос, заключив в него часть силы эллинских Богов. Она находится де-то в Гиперборее, может быть у ругов, но что бы сказать точнее нужно время и усилия.
— У варваров? — пренебрежительно спросила императрица.
Игнациус усмехнулся. Как все непрочно и относительно в этом мире. Еще сто лет назад римляне называли предков ее мужа тем же словом. И даже интонации у них были те же. А чем все кончилось? «Горе побежденным!»
— Друг Империи Болеслав Храбрый тоже до недавнего времени считался варваром. — дипломатично ответил Игнациус.
— Они язычники?
— Да. Хотя на их землях, говорят, проповедовал сам апостол Андрей…
Императрица перекрестилась. Решение созревало в ней.
— Язычники! Кругом язычники! Неужели они настолько слепы?
— Это не совсем так. Они давно тянутся к свету истинной веры — сказал Игнациус — и даже одна из их Великих княгинь, не так давно посылала послов к вашему мужу, Императору Оттону Второму. Спросите хронистов и вам непременно расскажут об этом посольстве.
Императрица отбросила мысль о язычниках. Талисманы волновали ее куда как больше.
— В чем сила этого талисмана? Нельзя ли обойтись без него?
— Нельзя. Он укрепляет единство. Страну, в которой он находится невозможно разрушить или разделить.
Феофано, казалось, не услышала его. Игнациус понял это и остановился.
