Кэрол бросила Ланстефан и сняла квартирку возле Стоурбриджа, чтоб быть рядом с Дэном. Все равно она так и не подружилась с социологией. Это был единственный курс, на который брали с ее средним баллом, а колледж Ланстефан выбрал скорее компьютер Центрального совета по приему в вузы Британии, нежели она сама. Отец Кэрол, помешанный на самовоспитании инженер-электрик, был расстроен и неудовольствие свое проявил в злобной свадебной речи, полной извилистых намеков и педантичной иронии, которую не восприняли ни семья, ни гости Дэна. Все они происходили из более уравновешенных слоев среднего класса и решили, что он хочет всех повеселить. Никто из них не был религиозен. Подарки — по списку из Heal's.
Мать Кэрол не так расстраивалась. Она знала, что Кэрол, так же как она, хороша, когда находится под влиянием приличных людей, но сама ленива и убеждений не имеет. Так как Кэрол была еще и податлива, и, по жалким провинциальным английским меркам, даже привлекательна, самое лучшее для нее было выйти замуж пораньше и попасть под устойчивое влияние.
Когда Кэрол вышла за Дэна, ей было девятнадцать. Дэну был двадцать один, и ему оставался год до защиты диплома. После окончания университета ему удалось найти работу специалиста по корпоративному стилю в консалтинговой фирме в Лондоне. Они переехали из однокомнатной квартиры в Стоурбридже в дом с двумя спальнями на Масвел-хилл в северном Лондоне.
Примерно в это время Кэрол поняла, что в присутствии Дэна чувствует себя менее женственной. То, что она не говорила об этом, видимо, было связано со странной преданностью, которую она чувствовала после той единственной пьяной случки. Неудавшееся же влияние Беверли привело к тому, что она не умела высказывать свои мысли в более пространных и эмоциональных выражениях.
Однако в Лондоне Дэн стал одеваться в джинсовую рубашку и кожаные штаны и приводить на ужин или просто на стаканчик приятелей дизайнеров. Эти существа в подбитых пухом куртках и со сложными пластмассовыми аксессуарами с мерцающими LCD экранами говорили на новом для Кэрол языке. Разобравшись в их лексиконе, она начала понимать, что главное в этом мире — стремление к удовлетворению недвусмысленных желаний, будь то сфера сексуальных потребностей или любая другая.
И вот Кэрол увидела Дэна таким, каким он и был на самом деле: мелкий, угрюмый, бесплодный, неуверенный в себе. Она даже стала допускать мысль, что те внезапные толчки были не более чем счастливой случайностью.
2. Прочистить духовочку
Для занятий сексом у Дэна был эвфемизм — «прочистить духовочку». Это выраженьице он подцепил у одного молодого немца, с которым они тягали картошку в Восточной Англии одним коротким дождливым летом. Теперь, когда ему нужно было подспустить пар, он говорил Кэрол за ужином (во время которого они сидели плечом к плечу, как пассажиры идущего в никуда свадебного поезда): «Ты не против, если я прочищу вечером твою духовочку» или «Как насчет прочистить духовочку, дорогая?». В итоге Кэрол, услышав это выраженьице-паразит, прямо-таки немела от злости. А однажды она с такой яростью стала резать полуфабрикатную котлету по — киевски, что из нее брызнула струя маслянистого маринада, да не куда-нибудь, а прямо Дэну на вздыбившуюся промежность.
Когда же он добирался до духовочки Кэрол, то чистка проходила стремительно и без особого усердия с обеих сторон. Дэн чуть туже подворачивал тонкие губы, сопел и затихал, а Кэрол, в свою очередь, когда все заканчивалось, неизменно переворачивалась с влажного пятна на простыне.
Тот факт, что Кэрол не восставала против этой судорожно-прозаичной сексуальной жизни, объяснялся главным образом ее покладистым характером. Пока Дэн целыми днями торчал на работе, вырисовывая засечки на столбцах букв, составляющих акронимы, а иногда наоборот — убирая те же засечки, Кэрол не без удовольствия проводила время в уютной праздности. Как и ее прабабки, она перемывала и перекладывала свое приданное, купленное в магазине Heal's, и недавние приобретения из Habitat и Reject Shop. Наводила порядок в квартире, потом могла прогуляться по парку или дойти до библиотеки обменять книжки. Полгода она изучала испанский, но, когда пошли слишком трудные правила, забросила занятия. Она подумывала взять кошку или собаку для компании, но ее всегда коробило, когда они выставляли напоказ свои не покрытые шерстью гениталии, поэтому и остановила свой выбор на австралийском попугае в клетке. Единственное, чего могла ждать Кэрол, — это беременности. Состояние привычной неопределенности скрывало от нее тот факт, что елозанье с Дэном уже до невероятности сморщило ее лоно, лишив способности к самоотверженному материнству. Судя по тому, как развивался ее брак, она уже приготовилась к тому, что ожидание растянется на долгие годы.
После двух лет в Лондоне Дэн пошел на повышение и возглавил типографский отдел. Для двадцатичетырехлетнего парня это было очень даже неплохо. По странному совпадению как раз в это время он стал реже чистить духовочку, а пить значительно чаще.
Дэн принадлежал к той породе людей, чей нрав кардинально меняется под воздействием алкоголя. Эта метаморфоза приключалась с ним постоянно: он как будто полностью забывал, кто он такой, и становился другим человеком с другой личной историей. Конечно же, память у хроника в подпитии не распространяется далее предыдущих двух-трех минут, когда он шумно бранится, пошатываясь на нетвердых но- rax. Алкаш — существо недолговечное, как майский жук, который рождается, чтобы созреть, размножиться и быть погребенным под следующим весенним ливнем, или — в случае Дэна — ливнем пивным.
Пьяный Дэн — это бесконечные падения и провалы памяти. Он был из тех пьянчуг, что забираются на кухонный стол и, стоя на карачках, изрыгают всякую чушь про девушку из Лейтон Баззарда, которую когда-то любили. Из тех, что, прервавшись на полуслове, могут обильно сблевнуть. Из тех — обратите внимание, — что ни разу не упустили случая отобедать спагетти болоньез или цыпленком карри, перед тем как идти на пьянку. Используя современную идиому, можно сказать, что Дэн был стихийным бедствием, несмотря на свои небольшие размеры.
Когда Дэн и Кэрол поженились, в среде однокурсников оба принадлежали к низам среднего класса, к мелкой буржуазии, чьих представителей во времена, когда я был студентом, называли «твердолобыми». Я полагаю, что, учись они в более изысканных учебных заведениях, ребятам привили бы вкус к наркотикам. Но получилось так, что в их компании парни в основном крепко бухали, впрочем, не отставали и девушки. Потребление алкоголя считалось признаком взрослости, аттестатом зрелости. Молодые люди в пуловерах собирались группками вдоль изгибов барных стоек и, поднимая руки вверх, создавали атмосферу почти что скандинавского веселья. А потом крушили свои мини-куперы о дорожные столбы, урны, светофоры или ломали ноги о домашнюю мебель.
Весной и осенью Кэрол с Беверли пинтами поглощали темное пиво в граненых кружках, летом ящиками глушили Pilsner с горлышком в золотой фольге; зимой потягивали густое ячменное вино Winter Warmer, которое вполне оправдывало свое название. Кэрол хорошо переносила алкоголь; в самом деле она пила, как настоящий шпион. Когда она поддавала, взгляд ее становился жестче и пронзительнее, и в тускловатом блеске бледно-голубых глаз отражалась какая-нибудь пляжная вакханалия. Наблюдая за ней, казалось, что, выпивая в компании, она зачем-то собирает компромат на того, кто напивается. Когда Кэрол вышла за Дэна, кто-то из общих знакомых, видевших, как они закладывают на пару, сострил: похоже, полицейский под прикрытием наконец-то прижал к стенке подозреваемого.
