Ступая по крошкам бетона и осколкам стекла, начинаю спускаться по потрескавшимся ступеням. Тут темно и пустынно. Гражданского населения нет, а чужаки заходят редко. В одном месте лестничный пролет уничтожен снарядом, приходится прыгать, вспоминая, как корячился здесь, когда забирался наверх.
Наконец, добираюсь до второго этажа. Чем ближе к земле, тем сильнее носимые ветром смрад и запах гари. Опускаю на лицо забрало шлема, герметично защелкиваю его, включаю систему очистки воздуха. Вдыхаю полной грудью. Это тебе не допотопный противогаз. Особо извращенные натуры в течение нескольких секунд могут установить подачу свежего воздуха с легким запахом сирени, хвойного леса, лаванды или ванили. Поговаривают, что программа позволяет выбрать около полутора тысяч запахов и их оттенков. Ума не приложу, зачем эти изыски нужны солдату на поле боя. Может именно из-за таких «мелочей» армия современного человечества оказалась не готовой противостоять появившимся из космоса чужакам? Солдат всегда должен оставаться солдатом. Кровь, пот, грязь, боль — вот его спутники. Если же из него делают дегустатора, он уже не солдат.
Однако современной форменной одежде бойцов нужно отдать должное. Она великолепна. Комбинезоны скроены из мягкого, почти невесомого материала, который выдерживает удар пистолетной пули с небольшого расстояния, плюс имеет дополнительное бронирование жизненно важных частей тела. Но больше всего поражает камуфляж. Достаточно задать на скрытой нарукавной панели необходимый режим, как комбинезон тотчас принимает оттенок, соответствующий той местности, где боец в данный момент находится. Будь ты хоть в пустыне, хоть в снежной долине, либо, как мы сейчас, среди городских развалин — камуфляж максимально приспособится и скроет тебя от чужих глаз.
Как бы мне пригодился такой комбинезон на фронте в 1943 году. Ведь нам самим приходилось постоянно подстраиваться под местность. Главное в искусстве снайпера не меткость, хотя она тоже, безусловно, очень важна. Никому не нужен «одноразовый» стрелок, которого засекут и уничтожат сразу после его выстрела, а то и раньше. Умение правильно занять позицию и слиться с окружающей средой — вот что главное. В моем прошлом стрелку ради цели порой приходилось часами лежать неподвижно, застыв на одном месте в неудобном положении. Он изнывал от голода и жажды, мочился под себя, его нестерпимо поедали вши, но он стоически держался. Все это я испытал на собственной шкуре.
Камуфлированные накидки мы тогда делали сами. Моя была состряпана из рыболовной сети, с вплетенными в нее листьями и пучками травы. Поверх капюшона я надевал на голову утыканный листвой проволочный каркас. Попрыгаешь на месте, проверяя, чтобы ничто из экипировки не звенело, и «ходячий куст» готов тронуться в путь. А заляжешь среди деревьев или в поле, и с пяти шагов становишься неотличим от маленького, поросшего мелким кустарником холмика.
Помню, однажды получил приказ обезглавить подразделение фрицев. Разведка заранее указала маршрут и, следуя ему, я ночью отправился к немецким позициям. Стояла кромешная тьма, моросил мелкий, противный дождь, передвигаться приходилось медленно и осторожно, чаще ползти по-пластунски. Земля размокла до жидкой грязи, повсюду нескончаемые лужи. Так что вымок я быстро. Впитавшая влагу ткань липла к коже, меня пробирала дикая дрожь, но я упрямо полз вперед, мечтая о спирте и теплом одеяле.
Путь до лежки занял около пяти часов. Добрался только к рассвету. Дождь, к счастью, закончился, над землей навис густой туман. Я собрал все силы, чтобы не дрожать, — погода стояла безветренная, и трясущийся куст сразу бы привлек внимание немцев. От холода у меня зуб на зуб не попадал, и казалось, еще немного, и фрицы услышат, как клацают мои зубы. Туман может быть союзником, укрыть тебя от вражеских глаз, но может оказаться врагом, выдать — звуки он далеко разносит.
Наконец, занял удобную позицию в трехстах метрах от немецких окопов, поднес к глазам бинокль, оглядел вражеские позиции. К окулярам были прикреплены черные картонные кругляши с тонкими прорезями, чтобы не создавать бликов, по которым снайпера легко засечь. Убедился, что захваченный днем ранее нашими разведчиками «язык» не соврал, схему фрицевских траншей и укреплений нарисовал верно. Я находился в нужном месте, практически напротив офицерского блиндажа.
Теперь оставалось дождаться подходящего момента для выстрела. Фрицы еще спали, даже часовые кемарили на посту. Глядя на них, мне вспомнилась прочитанная в детстве книжка про пиратов, называвших дежурство в предутренние часы «собачьей» вахтой. «Самое страшное время, — говорил герой книги, старый морской волк. — Один, в полной темноте, в беспрерывной борьбе со сном. А уснешь, так потом протянут под килем».
Приближающийся немецкий патруль я услышал сразу. А может, это были немецкие разведчики, возвращавшиеся с задания, не знаю. Вжался в землю, застыл. Винтовка моя лежала рядом, но обмотанная тряпками, она по виду мало отличалась от обычной палки. Пальцами стиснул гранату, приготовился. Выдернуть чеку секундное дело.
Фрицы двигались прямо на меня, и я уже внутренне приготовился к схватке, но они прошли мимо. Лишь замыкающий споткнулся о лежавшую неподалеку корягу, и тихо выругался:
— Scheiße![1]
— Leise![2]— шикнул на него командир их группы.
Спустя час я снял двух немецких офицеров, вылезших из блиндажа на свежий воздух, после чего без приключений вернулся к своим. Но случай тот запомнил надолго. Жизнь мне тогда спасла только хорошая маскировка…
От размышлений меня отвлекает раздавшийся в наушниках голос Вонючки:
— Леша, ты спустился?
— Да. Выхожу, — отвечаю я. — Не высовывайся пока.
— Сам знаю, — бурчит мой наблюдатель.
Высоко в небе пролетают звеньями по четыре воздушных катера чужаков. Наши летчики окрестили их за внешний вид «крабами». Круглые и приплюснутые, окрашенные в ядовито-зеленые тона, испещренные водянистыми волдырями и иглами, иноземные летательные аппараты действительно походят на панцири чудовищных крабов. Для чего служат «волдыри», наши ученые пока не смогли разобраться, тогда как «иглы» являются смертоносными орудиями.
В занятых чужаками городах «крабы» редко зависают низко над землей. Их дело громить наш воздушный флот и контролировать отдаленные территории, выплескивая из своих чрев десанты. Наша диверсионно-разведывательная группа лишь однажды вошла в боевое соприкосновение с «крабом», и произошло это случайно. «Краб» неожиданно выскочил на нас из-за здания, но не успел открыть огонь, как мы бросились врассыпную, укрываясь за массивными стенами зданий и зарываясь в подвалы. Нам крупно повезло. «Краб» завис между зданиями, вслепую поливая огнем темные проемы разбитых окон. Кузя тем временем скачками залетел на четвертый этаж и через узкую трещину в стене пальнул в катер из гранатомета. Машина чужаков вспыхнула ярким пламенем, резко накренилась, врезалась в здание напротив и, выбивая из стены куски бетона, догорающими обломками рухнула вниз.
