– Шаллинор или что-нибудь похуже? – серьезно спросил он Джастина. – Запомни, ведь на этот раз это уже будут не те надежные и уравновешенные Кобры, которых идиотская бюрократическая машина подтолкнула на решительные действия. Это будут ущербные Кобры, причем не пара-другая, а целый легион.
Корвин глубоко вздохнул, отгоняя мрачные воспоминания.
– Я согласен, Приели действует мне на нервы, но по крайней мере будучи Отвергом, он может стремиться только к политическому преимуществу.
– Полагаю, что в этом ты прав, – вздохнул Джастин. – Просто мне… да ладно. А коль уж мы затронули эту тему… – порывшись в кармане рубашки, он вытащил магнитную карточку и бросил её на стол. – Вот наши последние предложения относительно того, как восполнить имеющиеся пробелы в предварительных психологических тестах. Я решил, что поскольку иду к тебе, было бы неплохо заранее поделиться с тобой нашими идеями.
Корвин взял магнитную карточку, пытаясь сохранить спокойное выражение лица. Со стороны Джастина это вполне разумный шаг, и при иных обстоятельствах в нем нельзя было усмотреть ничего предосудительного. Однако в данный момент дела в Совете и Директорате обстояли далеко не лучшим образом. «Заранее поделиться идеями». Корвин не сомневался, что скажут Приели и его прихлебатели по этому поводу.
– Спасибо, – поблагодарил он Джастина и положил карточку рядом с коммуникатором.
– Правда, по всей видимости, я не сумею выкроить время, чтобы ознакомиться с её содержанием до того, как остальные члены Совета получат свои экземпляры.
Джастин слегка нахмурился.
– Неужели? Правда, боюсь, что результаты будут не так уж и велики. Мы планируем снизить имеющийся семипроцентный уровень постхирургического отсева до четырех с половиной процентов.
Корвин задумчиво кивнул.
– Примерно, как мы и ожидали. И никак нельзя ещё больше ужесточить отбор?
Джастин покачал головой.
– Спецы-психологи сомневаются, что мы сумеем достичь даже этого уровня. Проблема заключается в том, что иногда, уже после того, как людям имплантировали все эти штучки Кобр, у них… скажем так, резко меняется характер.
– Я знаю. В любом случае, это уже лучше, чем ничего.
На мгновение воцарилась тишина. Корвин рассеянно перевел взгляд на окно, на очертания небоскребов Капиталии. За последние двадцать шесть лет облик города изменился почти до неузнаваемости. За те двадцать шесть лет, прошедшие с тех пор как он, Корвин, словно прыгнув с вышки, бросился в бушующее море политики Миров Кобры. В последнее время он часто ловил себя на том, что постоянно смотрит в окно, словно пытается обнаружить и не упустить то головокружительное волнение, которое когда-то испытывал. Правда, это мало чем помогало. Где-то в середине его карьеры, возможно, под влиянием злобных обвинений Приели, политическая обстановка Миров Кобры приобрела оттенок ожесточенности, с которой Корвин ещё ни разу не сталкивался. В некотором отношении это обстоятельство испортило для него всю игру, в результате чего и победы, и сражения стали монотонным, сладко-горьким однообразием, а губернаторство свелось к непрерывной борьбе, вместо того, чтобы служить делу прогресса на его планете.
Корвину тотчас пришла на ум мысль об отце, который также под конец жизни разочаровался в политике. Корвин все чаще и чаще задумывался о том, а не махнуть ли ему рукой на все эти страсти, и сбежать куда-нибудь на Эсквилин или на какой-нибудь другой из Новых Миров.
Но увы, это было исключено, и Корвин это знал. Пока озлобленные Отверги грозили подорвать все устои Миров Кобры, кто-то должен был остаться на месте и продолжать борьбу. И Корвин давным-давно усвоил, что он и есть этот кто-то.
Сидевший через стол от него Джастин слегка поерзал на стуле, чем прервал ход мыслей Корвина.
– Если я правильно понял, у тебя имелась какая-то конкретная причина пригласить меня сюда? – ненавязчиво поинтересовался он.
Корвин сделал глубокий вздох и весь напрягся.
– Разумеется. Три дня назад я услышал от Координатора Маунга Ха, что Джин подала заявление о приеме в Академию. Он был…
Корвин осекся, подыскивая слова, чтобы не обидеть брата.
– И в конечном итоге, он отклонил её заявление, – подсказал ему Джастин.
Корвин понял, что ему лучше вести разговор напрямую.
– Ей ни за что не пройти в Академию, – откровенно заявил он брату, стараясь смотреть тому прямо в глаза, – тебе следовало бы отдавать себе в этом отчет с самого начала и не позволить ей подавать заявление.
Джастин даже бровью не повел.
– То есть, ты хочешь сказать, что бессмысленно даже пытаться изменить несправедливую политику только потому, что это политика?
– Давай оставим этот разговор, Джастин – не тебя мне учить, ты сам знаешь. Можно подумать, тебе неизвестно, насколько сильны традиции. В особенности, боевые.
– Мне также известно, что эти традиции берут свое начало ещё в старом Доминионе Человека, – возразил Джастин. – И я что-то не припомню, чтобы мы слепо следовали каждой их них. С какой стати мы обязаны делать исключения для военных?
Корвин вздохнул. Кто только из семейства Моро так или иначе не пытался преодолеть все эти преграды – да что там, за последние несколько лет такое случалось десятки раз – с тех самых пор, как младшая дочь Джастина вбила себе в голову, что хочет пойти по стопам отца… Как и отец самого Джастина… и Корвин ничуть не сомневался – по крайней мере, насколько это касалось их клана, – что к семейным традициям следовало относиться со всей серьезностью.
К несчастью, большинство членов Совета на разделяли эту точку зрения.
– Боевые традиции, как правило, самые косные, – напомнил он Джастину. – Тебе это известно не хуже, чем мне. И это является следствием того, что всем заправляют старики-консерваторы вроде тебя самого.
Джастин проигнорировал язвительный намек.
– Но из Джин получится отличная Кобра, если не отличнейшая, – и это не только мое мнение. Я позволил ей пройти стандартное предварительное тестирование и…
– Что ты позволил ей? – Корвин осекся, в ужасе от услышанного, – Джастин, да провалиться вам всем, можно подумать, тебе неизвестно что ты творишь! Ведь эти тесты предназначены для использования исключительно в рамках Академии!
– Будь добр, избавь меня от нравоучений. Я только хочу тебе сказать, что она набрала столько баллов, что позволяет попасть в первые пять процентов кандидатов на зачисление. Она наделена куда лучшими интеллектуальными и эмоциональными данными, нежели девяносто пять процентов тех, кого мы принимаем.
– Даже если все это так, – вздохнул Корвин, – факт остается фактом – она женщина, а женщины никогда не становились Кобрами.
– До сих пор не становились!
– Губернатор! – перебил его донесшийся из переговорного устройства голос Тины Май Гроу, – к вам посетитель.
