— Сэм, ну все, все, — как мог успокаивал Томми сына. — Сынок, ты меня слышишь? Где Кэти? Ты не видел — она заходила в воду? Сэм, ты не видел…
Но Сэм только судорожно всхлипывал. Томми чувствовал, как страх железными обручами сжимает ему голову.
— Тут играла девочка. Вы же ищете маленькую девочку? — произнес, щурясь на заходящее солнце, старик в поношенной шляпе.
— Она недавно играла здесь — собирала ракушки. — И он махнул рукой в направлении пляжа.
Не переставая звать дочь, Шарлотта выскочила из воды и побежала в ту сторону, куда показал старик.
Том оставил Сэма и помчался вслед за женой. Вдруг она застыла как вкопанная и едва слышно пролепетала:
Она опустилась на мокрый песок. Перед ней валялось перевернутое ведерко. Кучка ракушек у кромки воды. В прибое она заметила сдутый нарукавник с пляшущим Дональдом Даком.
Шарлотта в голос завыла, запричитала.
Со всех сторон к ним бежали люди. «Нет, нет, этого не может быть… Она просто куда-нибудь ушла, заигралась, может, где-то заснула на песке. Дети, они ведь быстро засыпают…»
Том повернулся и опять побежал вдоль берега.
У него уже не было сил бежать, он спотыкался, но снова и снова неистово выкрикивал имя дочери, уже зная, что все напрасно.
Кэти, их златокудрый ангел, исчезла.
2
2006
Это утро для Шеймаса Райана выдалось на редкость паршивым. Внутри все горело. Накануне он с друзьями изрядно напился, допоздна играя в карты, и он уже жалел, что все-таки вышел в свою смену. Час был ранний, но возле центрального автовокзала «Бусарас» движение замерло, и зимнее солнце, бившее в лобовое стекло, слепило глаза.
Ох уж эти дерьмовые карты и дерьмовая жрачка! Теперь вот расплачивайся! Он тихо рыгнул.
— Едем в Хоут, мисс? А поточнее? — спросил Шеймас, бросив взгляд в зеркало заднего вида.
Светловолосая девица молча смотрела в окно. Она села к нему в машину около гостиницы в центре города, и он уже два раза пробовал заговорить с ней, но безуспешно. Кудрявая блондинка с огромными голубыми глазами явно не собиралась отвечать ему — только смотрела, и то как-то настороженно. «А одета-то… И где она нашла такое барахло? — думал Шейм. — Ну прямо как с помойки. Такую хламиду моя старуха-мамаша надевает, когда убирается в доме. Что за мода пошла у баб? Почему они не хотят выглядеть, как им положено?»
— Ну так где там, в Хоуте? — уже громче повторил он.
— Асгард-роуд.
— Асгард-роуд?
— Да.
— Неплохой район.
Девушка промолчала в ответ.
— Машин сейчас до черта. Ну ничего, доберемся…
Ответа не последовало.
— Вы, наверное, здорово замерзли. Куртку забыли, что ли?
Девушка вздохнула и прикрыла глаза.
— Со мной все в порядке. Не могли бы вы просто вести машину, будьте так любезны.
Он хмыкнул и кинул в рот жвачку, чтобы не так тянуло курить. Не хочет поболтать — ну и ладно, его вполне устраивает. Тоже мне, фифа! Видал таких — как-никак десять лет за рулем, глаз наметанный. Он хлебнул теплой минералки «Баллигован» и сунул бутылку обратно в боковой карман на дверце.
Через сорок минут он свернул на обсаженную деревьями улицу. Глянул в зеркало, полагая, что сейчас ему скажут, когда и где остановиться. Но девица внимательно изучала какой-то листок бумаги.
— Теперь куда, мисс?
— Вон там направо, пожалуйста.
— Где?
— У белых ворот.
Шеймас остановился у большого трехэтажного дома из красного кирпича, построенного в викторианском стиле. Дом украшали два эркера, а южная стена была сплошь увита плющом. Поставив машину на ручной тормоз, таксист посмотрел на счетчик.
— С вас тридцать два евро.
Она протянула ему пятьдесят и вышла.
— Эй… Сдачу не хотите забрать?
Она захлопнула дверцу и, прижимая к себе сумку, молча прошла в открытые ворота.
Шеймас сложил купюру и убрал ее в кошелек. Он видел, как девушка приоткрыла ворота, прошла во двор и, окинув дом внимательным взглядом, нажала кнопку звонка у входной двери.
До конца смены было еще долго. Досадливо крякнув, Шеймас опустил ручной тормоз и, собираясь трогаться с места, обернулся, проверяя, не едет ли кто по улице. Тут он увидел на заднем сиденье записную книжку, достал ее, открыл, перелистал. Только два адреса — и все.
Хоть и одета девчонка как бродяжка, наверное, все-таки ей лучше отдать книжку. И Шеймас вышел из машины.
Потом он говорил, что не знает, почему решил, что что-то случилось, но именно так он сразу и подумал. Полицейским он сказал, что запомнил лицо старика, который открыл дверь. Он посмотрел на девушку так… ну, в общем, раньше Шеймас никогда не видел такого взгляда. Его пассажирка и старик обменялись несколькими словами, и от ужаса старик сделался будто сам не свой.
И вот тут-то, как рассказал полицейским Шеймас, он и почуял неладное, совсем неладное.
Он сказал, что только вышел из машины, с записной книжкой в руке, как услышал выстрел. Он тут же рванул к дому. (На самом деле он мигом нырнул за водительскую дверцу, ударился коленом о ручку и заработал огромный синяк и потом долго еще показывал его друзьям-водителям и рассказывал о своем приключении.)
По его словам, он заглянул в окно эркера, но ничего там не увидел, постучал, а потом и позвонил в дверь, но никто ему не открыл. Он рассказывал, что после этого ему стало совсем плохо. Послышался второй выстрел. Решив, что нечего больше искать приключений, Шеймас, как он заявил сержанту Макбрайду, вернулся к машине и позвонил в полицию.
Все было так, да не так…
Он опрометью кинулся к машине, запрыгнул на водительское сиденье и завел мотор. Нога привычно нашла педаль газа, но от страха он надавил на нее так сильно, что машина тут же заглохла. «Пресвятое сердце Иисусово!» — бормотал он, пока, обезумев от страха, пытался повернуть ключ в замке зажигания. В это время дверь дома отворилась, и на светлый гравий дорожки вывалилась девушка.
Шеймас замер, не сводя с нее глаз, не в силах пошевелиться. Она же с трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, поплелась к машине.
«Этого только не хватало! — пронеслось в голове у Шеймаса. — Теперь моя очередь».
Он снова затеребил ключ в замке зажигания.
