Он мысленно вздохнул — очаровательная девушка оказалась обычным киборгом, досадно. Почему-то его всегда раздражали киборги, особенно последние модели, стилизованные под человека настолько, насколько это допускалось довольно жесткими правилами Федерации. Нет, что касается внешности, никаких ограничений не было. Хотите иметь страшилище, коим только непослушных детей до заикания пугать, — пожалуйста. Хотите совершенно невероятную, невозможную в реальной жизни красавицу — сколько угодно. Но вот все остальное… эмоции, мимика… не приведи Господь. Вот и ходят теперь мускулистые парни и длинноногие девицы-красавицы… а в глазах пустота, и на лице — наклеенная раз и навсегда улыбка. Раньше было иначе. Жаров чуть заметно вздрогнул: в те времена, когда киборги, считавшие себя разумными, подняли бунт — бессмысленный, жестокий и кровавый, — он был еще ребенком. И поэтому о выжженных планетах, миллионах жертв и прочих последствиях тех выяснений, кто более разумен, он знал лишь по документам и видео. Бунт подавили, конечно, и с тех пор, обжегшись на молоке, дуют на воду с такой силой, что… И все же стоило признать, что пока эта чрезмерная перестраховка себя оправдывала. По крайней мере уже лет тридцать стальные ребята служили человечеству верой и правдой, не вызывая никаких нареканий.
Иногда Жаров и сам не понимал причины своего неприязненного отношения к киборгам. Мало ли что произошло когда-то… В конце концов сейчас пользы от них было немало. И в те далекие годы… ну, не такие уж, пожалуй, и далекие, просто в его возрасте даже пять лет казались невероятно огромным сроком — в общем, когда ему еще приходилось бряцать оружием и участвовать в боевых выбросах, киборги его нисколько не беспокоили. Напротив, присутствие рядом этих железных в прямом и переносном смысле слова парней странным образом успокаивало. И не раз бывало, когда полуразбитые машины, теряя части тел, вытаскивали с поля боя раненых людей, фактически спасая их шкуру от смерти… или от кое-чего похуже. Тогда к киборгам все, и он в том числе, относились трепетно… и похороны им устраивали ничуть не менее торжественные, чем собственным недавно еще живым товарищам. А похороны приходилось устраивать часто, поскольку придуманные в незапамятные времена законы роботехники вбивались в электронные мозги намертво — вот и гибли эти стальные парни пачками, защищая людей.
А вот теперь… сменив боевой скафандр десантника на форму Службы безопасности Корпорации «Азервейс» и общаясь теперь с людьми не через прорезь прицела, а в уютном кабинете… Жаров начал все более отчетливо понимать, что присутствие киборгов ему… сказать «неприятно»? Нет, наверное, все же не так. Он понимал их полезность и мирился с их присутствием везде и всюду — а в особенности в дальнем космосе, где их иногда было больше, чем живых людей. Мирился — и все же восторга от этого присутствия не испытывал.
— Господин Жаров? — снова повторила свой вопрос киборг.
Дурацкая ситуация. Запрет на программирование искусственного интеллекта накладывал на поведение внешне безупречных киборгов столько ограничений, что общение с ними становилось иногда мукой. Ведь не успокоится, пока не получит ответ на вопрос.
— Если только я не спер бэдж у истинного владельца. Он постарался, чтобы ответ прозвучал как можно более саркастично, однако это было пустой тратой усилий — сарказм электронные мозги тоже не понимали.
— Это вам не помогло бы, — изобразив равнодушную, нарисованную дизайнером улыбку, сообщила она. — Карточки индивидуально настроены. Вы должны быть в каюте. Разве вы не слышали объявления?
— А вы почему не в каюте? — сделав ударение на «вы», поинтересовался он небрежно. С эдакой картинной позой все повидавшего космического волка, которому прыжок — не событие, а так, досадная мелочь. — Или правила на корабле применяются только к пассажирам? А вас они ни в коей мере не касаются?
— Правила касаются всех людей. — В этот раз она не улыбнулась. И голос ее, такой приятный еще несколько секунд назад, теперь, не изменившись ни на йоту, вдруг показался Жарову холодным. — Я к таковым не отношусь.
Он нахмурился. Эмоции? Нет, ерунда… этого просто не может быть,
— Ваш серийный номер? — бросил он сухо.
— Е245146, — отчеканила она. На этот вопрос обязан ответить любой киборг, так велит программа. Протянула руку и продемонстрировала светящуюся татуировку на запястье.
Он чуть заметно расслабился, вдруг с удивлением обнаружив, что рука на несколько сантиметров приблизилась к рукояти пистолета. Это был донельзя глупый жест. Если бы киборгу были доступны эмоции, девушка бы наверняка обиделась. Хотя бы потому, что скорость реакции у этих созданий превышала человеческую настолько, что о серьезном противостоянии человека, пусть даже вооруженного, и киборга говорить не приходилось. Впрочем, эта серия была вылущена лет через десять после окончания ки-бервойн. И вряд ли стюардесса пассажирского лайнера имеет конструктивные элементы воина.
— Я намерен во время прыжка находиться здесь, — сухо бросил он, отворачиваясь к экрану.
— Как хотите.
Когда он обернулся, ее уже не было.
Звезды за обзорным экраном шевельнулись и уверенно двинулись в сторону — корабль начал совершать разворот для прыжка. Жаров любил это время: несмотря на то что летать ему приходилось довольно часто — работа обязывала, — каждый прыжок оставался маленьким чудом. Пройдет совсем немного времени, забортную черноту зальет ослепительная зеленая вспышка, а когда холодное пламя спадет, звездное небо станет совсем другим. Если повезет, на экране появится Канопус. Более трехсот семидесяти световых лет за один прыжок… Это красивое зрелище — вторая по яркости звезда земного неба совсем рядом, можно сказать — рукой подать. Смешно — от Земли до Канопуса пять суток, и от Земли до Марса — столько же.
За спиной раздались тихие шаги и затем деликатное покашливание. Жаров обернулся. Позади него стоял высокий, крепкого телосложения мужчина. Его волосы уже порядком подернулись сединой, а обветренное лицо было того непередаваемого оттенка, который всегда появляется у астронавтов с многолетним стажем. Кто-то называет это «космическим загаром», хотя ничего общего с настоящим загаром эти изменения, навечно остающиеся на коже, конечно, не имели. Из-за этого коричневатого налета, ранней седины и немалого числа избороздивших кожу морщин мужчина казался много старше своих лет — его возраст был Жарову прекрасно известен. Хотя вряд ли тот переживал из-за подобных пустяков: напротив, такие вот — как сошедшие с картины — звездные волки всегда нравились женщинам.
— Корабельное расписание, конечно, не для вас, Денис. Он мог позволить себе некоторую фамильярность… более того, здесь, среди этих стальных стен он вообще мог позволить себе все что угодно. Если понятие «бог» и находило какое-либо отражение в реальности, то именно здесь. На борту своего корабля капитан был богом, царем… в общем, подходили любые эпитеты.
— Ваш робот нажаловался? — хмуро буркнул Жаров.
— Не нажаловалась… — Капитан подчеркнуто употребил женский род. — Не нажаловалась, а проинформировала. Это входит в ее обязанности.
