Малачи сунул ключ в сумку и достал оттуда тонкий плетеный кожаный ремешок, в который была вплетена жила стальной проволоки. Малачи скрутил концы, сделав петли для рук; между большими пальцами остались свободными два фута ремешка. Когда он скрестил запястья, то получилась петля, и он неслышно шагнул вперед.
Удавку в виде петли он накинул на шею спящего, затем сильно потянул назад, рывком разведя руки в стороны, насколько смог. Храп перешел в испуганное бульканье. Охранник попытался подняться, но Малачи наклонился и притянул шею жертвы к спинке стула, там его и придержал. Стражник вцепился руками в трос, лицо побагровело. Он забил ногами, стул под ним сдвинулся, и умирающий рухнул на пол. Охранник сделал последнюю попытку подняться, развернуться и кинуться на напавшего, но глаза его вылезли из орбит, язык вывалился изо рта, и тело обмякло.
Только убедившись, что охранник мертв, Малачи ослабил удавку. Из легких трупа был выжат весь воздух, и тело обмякло. Илбириец свернул в кольцо свою удавку и засунул ее в сумку, затем сложил руки мертвеца на груди и снова достал ключ.
Подойдя к первой камере и произнеся заговор на отмычку, он открыл дверь. Он прошипел предупреждение на языке крайинцев: «Внимание! Друзья, выходите осторожно. Я пришел вас освободить».
Оба пленника, с нечесанными бородами, в лохмотьях, сонно протирали глаза и спотыкались, выбираясь из камеры. Оба были покрыты синяками, у одного над правым глазом запеклась кровь, но оба – не в самой плохой форме. Один из них, Виктор, улыбался почти беззубым ртом.
– Вот чудо! Малачи кивнул:
– Чудо будет, если вернемся к гусарам. Сколько тут еще народу?
Виктор почесал бороду.
– В соседней камере двое, вон в тех, напротив, – еще двое. У нас на глазах схватили Дмитрия и Зенона, но они были серьезно ранены, и их увели куда-то. Наверное, отдадут своим докторам-знахарям.
В глазах Виктора Малачи прочел неприкрытый страх. Фернанди захватил власть в Лескаре в результате мятежа, отстранившего от власти Айлифайэнистскую церковь и возведшего на престол законного короля. Фернанди сделал общество светским и открыл дорогу самым разным омерзительным видам магической практики, ранее запрещенным церковью. Согласно учению церкви, любая магия, направленная не на объект, а на самого человека, – от дьявола. Фернанди объявил доктрину церкви суеверием и вместо того, чтобы заставить врачей пользоваться магией в применении к своим инструментам и составам лекарств, позволил им заговаривать непосредственно самих пациентов.
– Успокойся, Виктор. Позор падет на тех, кто запятнал свою душу, пользуясь этой магией для заговоров, или на тех, кто согласился быть подопытным. Твоим друзьям ничего не грозит.
Он подошел к следующей двери, отпер ее.
– Вот тебе веревка, и иди вон к той лестнице. Виктор взял у него из рук веревку и прищурился:
– Откуда ты, жрец Волка, знаешь магию злодеев? Малачи улыбнулся и чуть не поднял маску, чтобы показать Виктору свое лицо.
– Когда я был разведчиком в Лескаре, мне эта магия пригодилась – помогла спасти принца Тревелина, а сейчас спасет тебя. А разве святая Юлия не была злодейкой до того, как стала ученицей нашего Господа?
– Воин – и теолог? – Крайинец покачал головой. – Никогда бы не подумал, что встречу такого человека.
– Честно говоря, Виктор, я хотел быть только священником и иметь приход в небольшом городке, – засмеялся Малачи, переходя к третьей камере и освобождая двух последних разведчиков.
Он очень рано понял, что хочет стать священником, и знал, что церковь приняла бы его с радостью. Они его подвергли испытаниям и обнаружили, к своему восторгу и к его удивлению, что у него большие способности к магии. У него был большой талант, но он особенно об этом не задумывался. Церковь же очень высоко оценила его дар, и ему был предложен выбор – вступить в Общество Святого Августина или поступить в Военную семинарию в Сандвике.
Он не хотел ни того, ни другого. Августинцы занимались магией, создавая и совершенствуя заговоры разного рода. Они отыскивали заклятья, которые позволили бы врачам создавать снадобья от болезней, и даже разработали много боевых магических приемов, которыми в совершенстве овладел Малачи. Его увлекали магия и создание заговоров, но сами августинцы его не очень интересовали.
Малачи был илбириец, то есть был воспитан Мартинистской церковью, частью Айлифайэнистской церкви, которую два столетия назад учредил в Илбирии сотник старой империи Сипиан. Согласно святому Мартину, роль воинов в церкви была по своей сути пацифистской. В этой церкви Айлиф всегда был Верховным Пастырем, а верующие – его стадом, поэтому святой Мартин воспринимал воинов как преданных волков, помогавших Верховному Пастырю охранять своих людей. Выросши в этой традиции и не получив от церкви возможности стать простым приходским священником, Малачи выбрал Сандвик. Обучаясь там, он овладевал даже самыми сложными магическими приемами с легкостью, поражавшей его учителей и радовавшей наставников.
Малачи выпустил из камеры последнего пленника.
– Теперь все на крышу. Вниз по лестнице, и тихо. Когда все вышли, Малачи втащил тело охранника в камеру, запер все двери и сам отправился на крышу. Заперев последнюю дверь, через которую они вошли с лестницы, вместе с разведчиками Крайины он спустился в переулок.
Присев рядом с Виктором, он указал на восток:
– Вам надо выбираться кружным путем, в той стороне овраг. Идите вдоль него, от высокого камня сверните на юг, пока не наткнетесь на ручей, и оттуда по ручью вернетесь в лагерь. Там вас должны ждать люди капитана Кролика.
– А ты не с нами? Малачи покачал головой.
– Не сразу. Надо найти Дмитрия и Зенона.
– Мы поможем.
– Нет, идите. Пусть Кролик узнает, что эта местность еще доступна для завтрашней атаки.
– Как скажешь, жрец Волка. Бог тебе в помощь и все его святые.
– И тебе удачи.
Малачи сложил руки крестом над сердцем и наклонил голову.
– Сохрани их, Господи, и помоги мне найти остальных.
Подняв глаза, он заметил еще одну вспышку серого света: это волк вприпрыжку бежал к небольшому зданию. Вновь прочтя заговор, чтобы усилить действие своих доспехов, Малачи медленно двинулся в обход площади в северном направлении. Он проскользнул в переулок, рядом со зданием, на которое указал волк, и тут заметил в узком окне последних двух разведчиков.
«Слишком узкое, не пролезть. Надо попробовать с тыла».
Он обогнул здание, но некто, стоявший в переулке, отодвинул задвижку фонаря, и тот осветил Малачи.
– Парада, – скомандовал человек по-лескарски. – Не двигаться. Не уйдешь.
Малачи было достаточно отсвета фонаря: он заметил на плаще, надетом поверх лат, вышитую эмблему Красной Гвардии.
