— Хорошо. Вернемся к именам. — Книжник оглядел собравшихся. — Вас двенадцать… Двенадцать имен. — Он усмехнулся. — Зачем придумывать? Возьмем готовые. — Он начал с ближайшего слева человека. — Ты будешь Андрей. — Затем указал на следующего: — Ты — Варфоломей.
Люди стояли полукругом, и Книжник одно за другим называл их новые имена:
— Иаков Старший, Иаков Младший, Иоанн, Фаддей. — Он добрался до Святослава. — Петр. Филипп. — Это имя досталось высокому брюнету. — Симон, Фома и Матфей.
Когда очередь дошла до стоявшего справа от него Кирилла, Книжник сказал:
— Ты уж извини, но Иудой Искариотом придется быть тебе.
Кирилл сначала нахмурился, но потом пожал плечами, как бы говоря «какая разница», а Святослав подумал: «Да уж, носить имя предателя никому не понравилось бы, хотя вряд ли кто из пришедших знает, откуда взяты их имена. Что за нелепые фантазии у тебя, Книжник?»
Иногда Книжник казался ему странным, однако тот факт, что он, по нынешним понятиям почти старик, был до сих пор жив, неопровержимо доказывал, что на него можно положиться.
Потом сталкеры ушли, и Книжник, Святослав и Кирилл остались втроем. Святослав посмотрел на Кирилла и с улыбкой сказал:
— Привет. Как дела?
Кирилл тоже заулыбался:
— Я рад, что иду с тобой.
— Особо радоваться нечему, — скептически заметил Святослав.
— Как нечему? Это же не какая-то ерунда, а мероприятие, от которого зависит все наше будущее! — пылко воскликнул Кирилл.
«Если оно у нас есть», — подумал Святослав, а вслух произнес то, что не раз говорил Кириллу и прежде:
— Меньше чувств, больше дела.
Сталкеру необходим холодный и ясный ум, неподвластный всплескам эмоций. Кирилл, впрочем, сталкером не был, зато был техническим специалистом — первоклассным, надо признать, — именно таким, какой был необходим группе.
Книжник смотрел на обоих с неопределенно-задумчивым выражением, затем спросил у Святослава:
— Что ты решил насчет Анны?
— Она пойдет с нами.
— Мне сказать им или ты сам?
— Сам.
— Им не понравится, что в отряде будет женщина.
— Ничего, разберемся, — коротко ответил Святослав.
Кирилл встал с железного ящика.
— Скажу Дмитрию, что он нам больше не нужен.
Книжник кивнул:
— Да, пусть идет.
Кирилл поднялся по грозившей вот-вот рухнуть лестнице и скрылся где-то наверху. Должно быть, ветер усилился, потому что стук металлического листа доносился с крыши даже сюда. Книжник заметил:
— Не очень приятное местечко, зато безопасное. В такие развалины никто не сунется.
— Что верно, то верно, — подтвердил Святослав. — Здесь впору не только ногу сломать, но и шею.
Книжник сунул руку в карман и извлек оттуда точно такой же передатчик, какой висел у Святослава на груди.
— Возьми, это дубликат. На случай, если с первым что-нибудь случится.
— Ясно.
— Отдашь его тому, кого выберешь своим заместителем. Или кому другому, на твое усмотрение.
— Хорошо. И не беспокойся за нас. Мы все сделаем, обещаю.
В присутствии десятка сталкеров Книжник держался твердо и решительно, но теперь под этой маской все больше проступал облик усталого пожилого человека, на душе у которого было тревожно.
— Удачи тебе, — сказал он. — Всем вам.
И тяжелой походкой, ссутулившись, направился к выходу. Таким его Святослав и запомнил.
Позже, когда ему будет казаться, что от этого дня его отделяет целая жизнь, он задастся вопросом, знал ли Книжник, зачем послал их в зону Долли, но так никогда и не узнает ответа.
Вопрос о включении в состав отряда женщины решился в день выступления, когда Святослав привел ее с собой и сказал, машинально поддерживая затею Книжника с именами:
— Это Мария. Она пойдет с нами.
Он думал, что они негодующе зашумят и кто-нибудь обязательно пробурчит что-то вроде: «На хрена нам бабу с собой тащить?» — однако все молча ожидали дальнейших объяснений, и он понял, что недооценил этих людей. Они были достаточно умны для того, чтобы сообразить: раз он берет с собой кого-то еще, значит, на то есть веские причины и возражать, не выслушав его доводов, нет смысла. Что ж, объяснить мотивы своего решения он обязан, это справедливо.
— У Марии повышенное чутье на опасность. Иногда ей удается кое-что предсказать. Мария ясновидящая, и с ней наши шансы выжить возрастают. Да, и еще одно, чтобы потом не возникало вопросов. Мы с ней давно вместе, если это кого-то интересует.
Тот, кому досталось имя Симон, смуглый, черноволосый, с кривовато сросшимся после перелома носом, похожим на клюв хищной птицы, язвительно заметил:
— Когда ты надумал взять ее с собой, последнее обстоятельство значило меньше, чем предыдущие? — Голос у него был низкий и хрипловатый.
— Оно не значило вообще ничего, — спокойно ответил Святослав. — Еще вопросы есть? Или предложения? Давайте! Лучше сейчас, чем потом.
Фома, с гладко выбритым лицом и растрепанной светло-каштановой шевелюрой, насмешливо спросил, растягивая слова:
— А что, потом уже нельзя будет?
— Нет, отчего же, можно.
— Лично мне рыженькие нравятся, — протянул Фома, а Святослав подумал: «Надеюсь, у меня не будет неприятностей с этим лохматым».
Еще один, вопрос, последний, задал сугубо деловым тоном Филипп:
— Когда нам придется идти пешком, она не будет нас задерживать?
Опередив Святослава, Мария, тряхнув собранными сзади в пучок рыжими волосами, ответила сама:
— Нет, не буду. Конечно, я не могу тащить равный с вами груз или драться так же, как вы, но стрелять я умею и вполне способна идти с вашей скоростью с рюкзаком полегче. Обузой для вас я не стану.
На этом обсуждение ее участия закончилось, и Святослав занялся другими делами. Своим заместителем он назначил Андрея. Высокий и широкоплечий, с ежиком серых волос над скуластым лицом, спокойными манерами и глуховатым голосом, он производил впечатление надежности и незыблемости, словно скала.
— Сейчас каждый проверит свое снаряжение, — сказал Святослав, — до последней мелочи. Особенно защитные костюмы, противогазы и наборы фильтров. Потом заменить неисправное снаряжение будет нечем.
Защитный костюм с противогазом и набором фильтров входил в обязательный для каждого комплект снаряжения наряду с аптечкой, переговорным устройством, мини-мираклем, дозиметрами, запасом батареек и, разумеется, оружием. Все — самые современные модели, захваченные в разных зонах, такие вещи взять больше было неоткуда.
