В данный момент там находились близкий друг Браммела второй барон Алвэнли, а также наследник герцога Бофорта, маркиз Уорчестер. С ними спорили лорд Ярмут, лорд Аддервуд и Грантли Беркли. Из всей группы, только Аддервуд – худой, темноволосый и самый уравновешенный из них – не являлся собутыльником Браммела. Он пил с Марчмонтом. Они дружили со школьных дней.
Герцог Марчмонт входил в число Избранных, несмотря на то, что ежедневно нарушал полудюжину правил Красавчика, и что гораздо хуже, даже не придавал им значения.
Он не знал и не тревожился, почему они его выбрали. Честно говоря, он находил Браммела чертовски раздражающим ворчуном и предпочитал сидеть в эрекере, когда остальной компании не было поблизости и они не упражнялись в остроумии – какое бы оно ни было – по поводу проходивших по улице Сент-Джеймс.
Кого, дьявол забери, интересовало то, что панели той кареты слишком темны, или сюртук этого парня на дюйм короче положенного, а шляпка той дамы вышла из моды на прошлой неделе?
Только не герцога Марчмонта. Он мало о чём беспокоился в этом мире.
Его сонный взор скользнул от собрания остряков и денди возле эркера к тихому пространству через комнату, где дремал в мягком кресле молодой человек. Как будто ощутив внимательный взгляд герцога, джентльмен открыл глаза. Марчмонт слегка двинул рукой, жест повсеместно обозначающий «прочь отсюда». Джентльмен немедленно поднялся и покинул комнату.
Его светлость с трудом разместил свою шестифутовую фигуру в кресле, когда его ушей достиг возбуждённый гул, происходящий от собравшихся в эркере. Их внимание, как он заметил, было направлено не на прохожих на улице Сент-Джеймс, а на обтянутую кожей книгу пари.
Через мгновение лорд Аддервуд прошёлся своим пронзительным взглядом по комнате, остановившись на давнем школьном товарище.
– Ах, вот ты, Марчмонт, – сказал он.
– Как ты наблюдателен, Аддервуд, – ответил Марчмонт – От тебя не спрячешься.
– Я собирался искать тебя по всему клубу, – сказал Аддервуд – Мы не можем закрыть книгу пари без тебя. Что скажешь? Я говорю, что это она.
– Тогда я говорю, что это не она.
– В таком случае, сколько?
– Поставь за меня тысячу фунтов, – сказал герцог. – Но, умоляю, вначале, скажи мне, кто она. И, во-вторых, о чём идёт речь?
Каждая голова и каждая пара глаз обратилась в его сторону.
– Мой Бог, Марчмонт, ты где был? – изумился Аддервуд. – В Патагонии?
– Трудная ночка, – ответил его светлость. – Не помню, где был. Где находится Патагония? Где-то возле Лиссон Гроув?
– Он не читает газет до сна, – Аддервуд пояснил остальным.
– Я нахожу в них безотказное средство, чтобы заснуть глубоким сном без сновидений, – сказал его светлость.
– Но Вам и не нужно ничего читать, – сказал Уорчестер. – Они расклеили рисунки в витринах всех книжных магазинов.
– Я ехал другой дорогой, – заявил Марчмонт. – Не видел никаких рисунков. Что случилось? Ещё один герцог королевской крови ухлёстывает за немецкой принцессой? Не удивительно. Я давно жду, чтобы кто-то из королевской семьи совершил что-то действительно шокирующее, например, женился на англичанке.
В прошлом ноябре, после долгих и мучительных родов, обожаемая всей страной принцесса Шарлотта произвела на свет мертворождённого сына и скончалась. Это был печальный конец надеждам Англии, ведь она была единственной дочерью и наследницей Принца-Регента, что заставило её дядей, королевских герцогов, забросить своих любовниц и многочисленных внебрачных отпрысков и начать брачные переговоры с различными немецкими кузинами.
– Ничего подобного, – сказал Аддервуд. – Это о Лексхэме. Мы поровну разделились на тех, кто верит, что его лордство окончательно лишился рассудка, и тех, кто говорит, что он в порядке.
Глаза Марчмонта приоткрылись, и его праздный ум пришёл в состояние близкое к вниманию.
– Зоя Октавия, – сказал он. Если ставки делались о Лексхэме, значит, это имело отношение к его без вести пропавшей дочери.
Двенадцать лет назад Лексхэм взял свою жену и младшую дочь в поездку по Восточному Средиземноморью. Марчмонт посчитал этот поступок не самым разумным предприятием в военное время. Совершенно верно, что французы уступили Египет Англии в 1801 году, и великая победа лорда Нельсона при Трафальгаре убедительно доказала морское превосходство Англии. Однако водные пути оставались небезопасными. Более того, европейская борьба за власть ничего не значила для различных пашей, беев и прочих, кто царил в своей частице Оттоманской империи. Греция, Египет и Святая Земля были частью этой империи, и правители, и подданные продолжали жить по-прежнему. Невольничий рынок приносил прибыль, а белые рабы всегда были желанны в гаремах, о чём хорошо знали пираты, скрывавшиеся по всему Средиземноморью.
Этот регион, коротко говоря, был не самым безопасным местом для двенадцатилетней, светловолосой и голубоглазой английской девочки, не говоря уже о Зое. Они едва добрались до Египта, как глупышка сбежала, так же, как она это проделывала, будучи дома.
Но на сей раз рядом не было Марчмонта, чтобы её отыскать, и разыскивавшие её не нашли и следа. Верили в то, что она была похищена. Лексхэм ожидал требования о выкупе. Его не поступило.
Он никогда не оставлял попыток найти её. Хотя ему и пришлось со временем вернуться в Англию, он нанял сыщиков, которые продолжили поиски. Они объездили сверху донизу весь Нил, проделали путь от Алжира до Константинополя и обратно. Они слышали о ней то здесь, то там. Они собирали слухи и ничего больше.
Марчмонт оставил всякую надежду ещё с десяток лет тому назад и запер Зою на дальней полке в кладовке памяти вместе с остальными, кого он потерял, и чувствами, которые больше не позволял себе иметь.
– Какая эта по счёту?– спросил он. – Кто-нибудь вёл счёт женщинам, являвшимся на порог Лексхэма, объявляя себя пропавшей дочерью?
– Я досчитал до четырех десятков, – сказал Аддервуд. – Гораздо больше появлялось вначале, и значительно меньше в последнее время. Я почти забыл о ней.
Хотя все считали сумасшествием продолжение поисков, Лексхэм подтвердил здравие своего рассудка, отказывая всем до единой лже-Зоям.
– Тогда я полагаю, мы можем поставить на сорок одну, – сказал Марчмонт.
Алванли покачал головой.
– На этот раз он её принял, – сказал Аддервуд.
Герцог Марчмонт оставил своё кресло и прошагал к эркеру.
Беркли поднял одну из газет со стола и протянул ему.
«Лорд Лексхэм приветствует Деву Гарема», гласил заголовок.
Обычно невозмутимое и, как говорили некоторые, несуществующее сердце Марчмонта забилось очень странным образом. Не то, чтобы это было заметно. Его сонное выражение лица не дрогнуло, пока он просматривал многословную статью в «Морнинг Пост».
