Здесь, в спрятавшихся от нескромных взоров хибарах и отгороженных закоулках, рождались, жили и умирали многие поколения людей. Здесь были забегаловки, ночлежки, и даже старьевщик Пьяттро открыл тут свое дело. А под гранитным барельефом, который был посвящен стершейся из людской памяти битве, за узким лазом скрывалась целая гильдия попрошаек и нищих. Между прочим — не самая презренная и отнюдь не самая бедная гильдия.
Однако все это разнообразие мало волновало Линн, когда она по внешнему парапету с ловкостью никогда не виданной горной козы (просто ходило в языке такое сравнение) миновала патрулировавшийся въезд на Мост. Сопля последовал за ней и чуть не расцарапал руку о край одной из глыб, составляющих сооружение, за что и получил еще одну награду — полновесный подзатыльник.
Нужно заметить, что Сопля был не совсем ее напарником. Хотя вовсе не тем, о ком могли бы подумать особо извращенные любители малолеток — ничего такого. Все дело было… да во многом. Начать хотя бы с того факта, что Линн не знала ни родителей, ни какого она роду-племени и отличалась от других девиц и прочих особ женского пола.
В Сарнолле и окрестностях преобладал знакомый и очень полюбившийся тип женщин: пышнотелые и светловолосые, с весьма заметными соблазнительными округлостями в нужных местах. А пятнадцатилетняя (более точно не знал никто) Линн даже в таком возрасте отличалась темными, почти черными волосами и худощавостью. Но пуще всего — той самой бросающейся в глаза грациозностью, что проявлялась в каждом жесте и движении.
— Дурное семя, проклятая кровь, — плевались вослед ей женщины и старухи Воровской гильдии. — Не иначе как кто-то из Древних с твоей мамашей позабавился, чтоб ей пусто было!
Как бы то ни было — возможно, эти старые кошелки не так уж были неправы в своих предположениях, а Линн выделялась на общем фоне как породистая гончая в стае блохастых дворняг. Хотя, если поразмышлять, в этом положении можно было найти и приятные стороны.
Девчонка прекрасно знала, чем любят забавляться с ее сверстницами и более великовозрастными девками мужчины. Но ее как-то обходили стороной похотливые взгляды подвыпивших домушников и карманных дел мастеров. Да и природа пока не спешила наделять Линн женской статью — она так и оставалась больше похожей на ловкого и проворного подростка.
Никто толком не знал, кто такие были эти Древние. Их упоминанием пользовались как ругательством. От старого Зугги, что делал воровскую оснастку, а после нескольких хороших глотков становился не в меру словоохотливым, Линн слыхала, что кое-где в глухих местах встречаются остатки сооружений этого таинственным образом исчезнувшего, неведомого племени. Сам Зугги, кстати, был из дальнего города в предгорьях — из Игфаррена. Но ему там стало немного жарковато, так что бывший кузнец, промышлявший изготовлением нестандартного инструмента, благоразумно перебрался сюда и теперь иногда забавлял слушателей, в том числе и Линн, своими россказнями.
Другая же причина, за которую ее в гильдии ценили и ненавидели, — это невероятная, прямо-таки сверхъестественная удачливость Линн. Было ли тому причиной острое обоняние или же чутье на опасность, а, может быть, способность неплохо видеть в непроницаемой для других глаз темноте (о последнем Линн благоразумно помалкивала, хотя Упырь, как за глаза называли первого мастера и хозяина гильдии Салдана, наверняка догадывался), но ушки и ноздри девчонки еще не знали ужаса встречи с клещами палача. А ведь почти все обитатели ночного притона хоть раз, да попадались…
В общем, сколько Линн себя помнила, она никогда не покидала Сарнолла. Если кто и мог бы пролить свет на тайну ее рождения или младенчество, так это и был нынешний повелитель всего городского отребья, нервный и злой тип по прозвищу Салдан. Но он имел весьма похвальную и благоразумную привычку помалкивать, а сама Линн с расспросами не приставала, да и вообще старалась держаться со всеми рядом, но при этом оставаться в тени.
Так вот, именно Сопля, раздосадованно облизывающий ссадину на ладони, сменил обучавшую Линн нелегкому воровскому ремеслу девчонку Баррану только осенью прошлого года. Баррана несколько отяжелела. Короче говоря, стала не такой ловкой и проворной с годами, как прежде, а посему перешла на роль наставницы молодежи. И теперь новый напарник не столько помогал, сколько присматривал за строптивой и своенравной девчонкой, а без него Линн, прекрасно усвоившая нелегкие уроки стервы-Барраны, с успехом справилась бы и сама.
Разумеется, удирать из города или учудить еще какую-нибудь подобную неожиданность чернявая полукровка не собиралась — некуда было бежать.
Но она, повинуясь еще какому-то не до конца оформившемуся инстинкту, не спешила посвящать Упыря в такие тонкости, а предпочитала держать его в легком напряжении…
Мало-помалу, петляя меж ветхих построек и непонятно зачем выточенных из камня гигантских пальцев, эта парочка миновала Мост. Идти дальше поверху означало попросту нарваться на неприятности, А посему, не мудрствуя лукаво, Сопля зацепил за край перил крюк, сбросил вниз разматывающуюся веревку, и они спустились прямо к тому месту, где на мелководье лениво плескались шаловливые волны Изели, а туман пах сыростью, гнилью и тиной.
Само собой, место под Мостом было давно занято и даже обжито. Из темноты к Линн стали приближаться темные фигуры, прячущие за спинами нечто острое и, скорее всего, незаконное. Но Сопля шепнул тем несколько слов — то ли пароль, то ли еще чего — и фигуры исчезли в ночи так же быстро и незаметно, как и появились. Линн ни к чему не прислушивалась — она была занята. Но умница Синди не подкачала: сверху на девчонку упала веревка, а рядом о прибрежную гальку тихо звякнул освобожденный дрордой крюк.
Смотав снасть, Линн вручила моток угрюмо посапывающему напарнику и следом за ним вскарабкалась по прибрежной насыпи.
Это была уже «чистая» половина — господская часть города. Дома и особняки знати, купцов и богатеев. Банки и гостиницы, театр и даже неслыханное дело — музей древностей. Правда, в последнем почти не было ничего интересного: что не выгребли соратники пробирающейся в ночи парочки то втихомолку прибрали к рукам толстосумы.
Под широким портиком у входа в украшенный резными каменными завитушками и статуями дом, где когда-то злодейски зарезали то ли графа, то ли маркиза и где ныне обосновался купец со своими домочадцами и многочисленной челядью, была темнота — то, что надо. Сопля чуть передохнул и отдышался, пока зоркая Линн настороженно вглядывалась в оба конца переулка. Но здесь, в богатой части Сарнолла, народу было куда меньше, а те редкие прохожие, которые попадались в эту пору, считали ниже своего достоинства глядеть по сторонам.
— Пошли, — буркнула зловредная девчонка, дергая напарника за рукав, — уж она-то даже дыхание не сбила, бестия этакая!
Вот наконец и нужный дом. Разумеется, широкую, с гостеприимно распахнутыми створками арку Линн и Сопля обогнули десятой дорогой. А вот к угловой башенке, вздымающейся в ночное небо на добрую полусотню эрдов[2], вот туда-то и лежал путь юных злоумышленников. Стена здесь не охранялась и была сделана из цельного камня, без единой щелочки, не было даже окна.
