Девочка, должно быть, восприняла взгляд как приглашение к общению, потому что сразу заговорила.
– Сначала никак не могла понять, почему ты решил рисовать именно пирамиду, – произнесла она критическим тоном. – В ней ведь только углы и прямые линии. Ничего интересного. Мумии в саркофагах куда забавнее. Но теперь мне уже ясно, в чем дело. У тебя явные нелады с рисованием.
Перегрин очень медленно, словно нехотя, поднял голову и внимательно посмотрел на девочку. Посмотрел и даже испугался: у нее оказались такие большие и яркие синие глаза, какие бывают только у кукол.
– Прошу прощения? – произнес он тоном ледяной вежливости, который перенял у дяди. Отец Перегрина носил титул маркиза и почетное звание пэра королевства, а дядя пока что мог похвастаться лишь титулом учтивости – виконт Ратборн. Однако именно Бенедикт Карсингтон отличался особой строгостью и обладал неоспоримым искусством читать впечатляющие нотации. Кроме того, он славился умением поставить на место кого угодно. Говорили даже, что в состоянии крайней вежливости лорд Ратборн способен заморозить кипящее масло причем на расстоянии пятидесяти шагов.
Впрочем, в исполнении Перегрина ледяная вежливость действовала далеко не так эффективно.
– В книге синьора Бельцони представлено прекрасное поперечное сечение пирамиды, – заявила девочка таким тоном, словно ее умоляли продолжить монолог. – Может быть, лучше зарисовать на память одну из мумий? Или богиню с львиной головой. Моя мама могла бы сделать для тебя превосходную копию: она блестяще рисует.
– Не хочу «на память», – бескомпромиссно заявил Перегрин – Я собираюсь стать путешественником и исследователем, так что когда-нибудь привезу домой целую кучу подобных вещей.
Девочка перестала хмуриться. Учительский взгляд тут же исчез.
– То есть ты станешь ученым, как синьор Бельцони. – уточнила она. – О, это очень почетно!
Как ни старался Перегрин, ему не удалось скрыть энтузиазм так, как это умел делать лорд Ратборн.
– Ничего почетнее и быть не может, – с готовностью согласился он – Нил тянется на тысячи миль, и все это пространство необходимо исследовать. Больше того, знающие люди утверждают, что увидеть можно лишь вершину айсберга, а основные сокровища скрыты песком. А когда удастся прочитать иероглифы, то можно будет узнать, кто построил пирамиды и когда именно. Сейчас история Древнего Египта подобна истории Средневековья: все скрывается под пологом тайны. Но я непременно стану одним из тех, кто разгадает все загадки и секреты. Уверен: именно мне удастся открыть новый мир.
Синие кукольные глаза распахнулись еще шире.
– О, в таком случае, это уже не просто исследование. Это – настоящее благородное испытание! Ведь тебе предстоит пролить свет на историю Древнего Египта! Я тоже готовлюсь к испытаниям. Когда вырасту, непременно стану рыцарем.
Перегрин решил, что ослышался, и даже хотел засунуть палец в ухо, чтобы проверить, в порядке ли слух. Однако вовремя вспомнил о присутствии дядюшки и, едва представив тот взгляд, которым наградит племянника лорд Ратборн, опустил руку. Вместо этого просто вежливо уточнил:
– Извини, ты действительно сказала, что собираешься стать рыцарем – то есть человеком в сверкающих латах?
– Да, именно это я и сказала, – подтвердила девочка. – Таким, как рыцари Круглого стола. Благородный Сэр Оливия – вот как меня будут звать. Опасные испытания, благородные дела, борьба со злом…
– Смешно, – заметил Перегрин.
– Вовсе нет, – возразила девочка.
– Еще как смешно, – повторил Перегрин спокойно и терпеливо. Ведь она девчонка и понятия не имеет о логике. – Во-первых, вся эта чепуха насчет короля Артура и рыцарей Круглого стола – просто выдумка, миф. В ней столько же исторической правды, сколько в древнеегипетских сфинксах и богах с головами ибиса.
– Миф? – И без того огромные глаза округлились и засияли еще ярче. – Но как же тогда крестовые походы?
– Я не говорил, что рыцари вообще не существовали, – заметил Перегрин. – Существовали и существуют. Но магия, чудовища и чудеса – всего лишь сказка. Беда Достопочтенный даже не упоминает о короле Артуре.
Он продолжал выдержанно и последовательно отстаивать свою точку зрения, ссылаясь на исторические свидетельства о простом воине, который мог послужить, а мог и не послужить прототипом легендарного Артура. Перегрин подробно объяснил, как на протяжении веков складывалась красивая романтическая сказка; как она обрастала подробностями о мифических существах и чудесах, как наполнялась религиозными ассоциациями: ведь церковь обладала огромной силой и повсюду распространяла свое влияние.
Затем молодой граф Лайл перешел к изложению собственных взглядов на религию – тех самых, из-за которых его выгоняли из всех школ по очереди. Впрочем, снисхождение к слабому и недостаточно образованному женскому уму заставило ограничиться упрощенной и сокращенной версией стройной теории.
Когда же наконец он на мгновение остановился, чтобы перевести дух, девочка насмешливо заметила:
– Но ведь это всего лишь твое мнение. Наверняка ты ничего не знаешь. Вполне возможно, что существовали и Святой Грааль, и Камелот.
– Зато я твердо знаю, что драконов не было. Так что и убивать было некого. Если нет драконов, ты их просто не сможешь убить!
– А рыцари все равно были! – закричала она. – И я смогу стать рыцарем!
– Нет, не сможешь, – с еще большим терпением заключил Перегрин: собеседница так печально заблуждалась. – Не сможешь потому, что ты девочка. Девочки рыцарями не бывают.
Незнакомка выхватила из его рук блокнот и швырнула прямо в голову.
Несчастья не случилось бы, если бы Батшеба Уингейт постоянно следила за дочерью.
Увы, она этого не делала.
Она изо всех сил старалась не смотреть на скучающего аристократа… на длинные ноги, которые так любовно облегало дорогое сукно модных брюк… на изящные сапоги, темный блеск которых гармонировал с блеском глаз… на широкие плечи, почти заслонявшие окно… на упрямый, решительный подбородок и надменный нос… на мрачные, опасно скучающие глаза. Качалось, Батшеба вновь превратилась в сумасбродную шестнадцатилетнюю мисс, хотя на самом деле была здравомыслящей матроной в два раза старше. Казалось, она впервые в жизни встретила красивого аристократа, хотя на самом деле повидала их немало, и за одного даже вышла замуж. Внезапно она потеряла себя и превратилась в кого-то… она и сама не знала, в кого. Да, впрочем, какая разница?
Она долго стояла, безуспешно пытаясь переключить внимание с неожиданного видения на мумии и не замечая, как проходит время; А в эти самые минуты Оливия едва не воплотила в жизнь самые душераздирающие сцены из Апокалипсиса.
Да и вообще, стоя вот так, словно в ловушке, с отчаянно бьющимся сердцем и срывающимся дыханием, Батшеба совсем забыла, что у нее есть дочь.
