Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Михаил нашел самолет, который предстояло перегнать, и техника около него. Это оказался его старый знакомый Сашка Веретенников.
— Этот рыдван на ремонт гнать?
— Почему рыдван? — несколько обиделся техник. — Вполне приличный летательный аппарат.
— Лет-то аэроплану сколько?
— Почти тридцать.
— Вот! Он меня старше! До Балашихи доберемся без проблем?
— Зуб даю!
— Тогда в шесть утра вылетаем.
Рейс был не графиковый, потому Михаил назначил вылет пораньше, когда болтанка меньше и видимость лучше. И все равно утром – пока к метеорологам за погодой на маршруте, пока в штурманскую за картами да в диспетчерскую – прошел час.
Михаил подошел к самолету, забросил в дверь сумку.
— Эй, Ляксандр! Ты здесь?
— А где ж мне еще быть?
Сашка демонстративно взглянул на часы:
— Я уж и двигатель прогрел.
— Это ты молодец!
Михаил приступил к предполетному осмотру. Понятно, что техник самолет осмотрел и приготовил, но – положено. Инструкции Михаил соблюдал свято: в них каждая строка кровью написана.
Он осмотрел мотор, левое колесо, подергал расчалки биплана, крыло – нет ли струбцин, фюзеляж. Обежал хвостовое отделение, покачал рули высоты. Такой же осмотр самолета он сделал с правой стороны. Все в порядке, лючки закрыты, заглушек и струбцин нет.
Михаил уселся в левое кресло, справа уже сидел Веретенников.
— Ну что, запускаем?
Михаил открыл форточку, крикнул: «От винта!» Пробежал глазами панель приборов, тумблеры. Так, триммеры в нейтральном положении, бензокран открыт. Михаил включил «запуск», нажал кнопку стартера, дождался, пока он наберет обороты, и потянул рычаг на себя. Стартер начал раскручивать двигатель – девятицилиндровый АШ-62ИР.
Винт сделал один оборот, второй – хлопок… Из патрубков вырвалось пламя. Михаил включил магнето, установил сектор газа на 700–800 оборотов в минуту. Двигатель взревел. Манометр показывал три атмосферы в масляной системе, температура газа – 100 °C. Пока двигатель молотил на холостых, Михаил связался с диспетчерской вышкой:
— Я – борт 35516, разрешите рулежку?
— Борт 35516, рулежку разрешаю.
Михаил показал знаком механику – убрать колодки! Отжал гашетку тормоза на левой половине штурвала, добавил газа. Самолет, вздымая за собой облако пыли, пополз по рулежной дорожке. Двигатель работал устойчиво, без тряски.
— Я – борт 35516, разрешите взлет?
— Борт 35516, взлет разрешаю.
Михаил вырулил на взлетно-посадочную полосу, нажал гашетку тормоза, плавно добавил обороты. Пора! Он отжал гашетку, добавил газу. Самолет начал разбег. На тахометре – 2100 оборотов в минуту, скорость – 80 километров в час. Михаил плавно потянул рычаг на себя. Самолет оторвался от земли, стук колес по швам бетонной полосы прекратился. Внизу промелькнул ближний привод.
«Аннушка» медленно набирала высоту. Пятьсот метров, тысяча… уже полторы. Видимость великолепная: как говорят летчики – «миллион на миллион».
Михаил заложил правый вираж. По карте курс ломаный – сначала на Тулу, потом на Балашиху. Это только несведущему кажется, что самолет должен лететь по прямой – кратчайшим курсом. Нет. Здесь, в небе, проложены невидимые трассы – вроде автомобильных дорог на земле. Ведь существует ряд запретов: нельзя летать над воинскими частями, атомными электростанциями, крупными городами – такими, как Москва. Кроме того, высоту и курс диктует авиадиспетчер, разводя самолеты во избежание столкновения. Правда, последнее больше относится к самолетам реактивным или турбовинтовым. Легкие самолеты вроде Ан-2 или вертолеты летают на значительно меньших высотах.
Внизу расстилались квадратики полей. Миновали Николаевку, где Михаил работал в прошлом году, потом заблестела Велья – в месте впадения в Рессету. Это уже пошла Калужская область.
— Эх, порыбачить бы там! — мечтательно сказал Веретенников.
Михаил разговора не поддержал, поскольку к рыбалке был абсолютно равнодушен. Рыбу он любил, но больше в жареном виде, а еще лучше – в виде шашлыка, да в хорошей компании.
Внезапно двигатель самолета затрясло, начались хлопки в карбюраторе. Температура головок цилиндров поползла вверх.
— Командир, давление масла падает! — закричал Сашка.
— Вижу, — стиснул зубы Михаил.
Мало того – стала падать мощность двигателя.
Михаил начал осматривать местность впереди и по сторонам. Чем хорош Ан-2 – так только тем, что это не реактивный самолет с его большими скоростями. Биплану хватит для посадки и 180 метров – даже на поле, а не на бетонной полосе. И планировать с неработающим двигателем он может, не падая камнем, как турбореактивные машины.
Михаил механически, отработанным движением дернул рычаг стоп-крана на себя, перекрыл бензокран, поставив его в положение «бензин выключен», рычаг газа – в «0». Двигатель встал, но не так, как всегда – теряя обороты, — а почти сразу. Перед капотом торчала лопасть винта. Михаил перевел рычаг шага винта в нейтральное положение, чтобы винт не создавал сопротивления воздуху.
Сашка испуганно притих в правом кресле, поглядывая то на землю, то на Михаила. Придется садиться на вынужденную. Раньше Михаилу проделывать это не приходилось.
Вот вроде бы слева убранное поле, и длина подходящая. Не ошибиться бы – двигатель не работает, уйти на второй круг или подтянуть газком не получится.
Михаил заложил левый вираж, потеряв еще метров сто высоты, нажал кнопку рации.
— Я – борт 35516, остановка двигателя, иду на вынужденную. Нахожусь в районе Новохвастовичей.
Повторить сообщение или дождаться ответа Михаил уже не смог – рация перестала работать, лампочки на панели погасли.
— Электропитание накрылось, — крикнул Сашка.
— Вижу, — отозвался Михаил.
Сашка перекрестился, хотя никогда раньше Михаил не видел, чтобы тот носил крестик. Михаил крестик носил – на серебряной цепочке. Повесили, когда бабушка крестила. Сам же Михаил в Бога не верил и в церковь не ходил.
Земля приближалась. Михаил выровнял самолет по курсу, немного подобрал штурвал, выпустил закрылки. Должны сесть, поле длинное – метров триста, с лихвой хватит. Приборы не работали, но трубка Пито скорость показывала – 100.
«Еще чуть – и сажусь», — решил Михаил. Он мягко подвел биплан к земле, притерся к стерне колесами. Подпрыгивая на комьях земли, стуча колесами, самолет понесся по полю.
— Слава богу, сели! — перекрестился Сашка.
И только Михаил хотел сказать «Не кажи гоп…», как самолет колесами угодил в канаву. Была бы скорость поменьше – обошлось бы. Потому как не канава даже, а ложбинка была. Но самолет задрал хвост, завис на мгновение и скапотировал, перевернувшись на спину. Треск, удар, пыль! Последнее, что Михаил запомнил, — как его выбросило через разбитый фонарь кабины.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
