Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
Но вместо того он вцепился в свой обжигающий крест, дозволяя священной боли наставить его на путь.
Он сделал медленный шаг, заставив колеса повозки совершить один оборот, за ним другой. И каждый приближал его к цели.
Но и грызущий страх возрастал на каждом шагу.
Не опоздал ли я уже?
Когда солнце уже клонилось к горизонту, Бернард наконец углядел свою цель. Он уже трепетал от изнеможения, почти исчерпав даже свою неистовую мощь.
В конце улицы, за последним рубежом, на коем яростно сражались защитники города, к равнодушным синим небесам возносился свинцовый купол мечети. Ее белый фасад замарали темные потеки крови. Даже с такого расстояния Бернард слышал испуганное биение сердец мужчин, женщин и детей, укрывшихся внутри толстых стен мечети.
Навалившись на повозку, он внимал молитвам о милосердии, возносимым их чуждому божку. Тварь в повозке им его не пожалует.
Равно как и Бернард.
Их ничтожные жизни суть прах по сравнению с наградой, каковую он алчет обрести, — с оружием, сулящим изгнать с лика земного все зло и нечисть.
Отвлеченный сим упованием, он не сумел помешать переднему колесу повозки попасть в глубокую трещину на мостовой, крепко засев между камнями. Дернувшись, телега остановилась.
Будто ощутив свое преимущество, неверные прорвали оборонительную фалангу вокруг повозки. Худой мужчина с всклокоченными черными волосами ринулся к Бернарду со сверкающим на солнце изогнутым клинком, намереваясь защитить свою мечеть и семью ценой собственной жизни.
Бернард принял цену, разрубив его молниеносным взмахом стали.
Жаркая кровь оросила священнические одеяния Бернарда. Хоть сие и возбраняется за исключением крайней нужды, он, коснувшись потека, поднес пальцы к губам. И слизнул с их кончиков алую влагу. Он понесет епитимью после, хоть сотню лет, буде понадобится.
Начавшись с кончика языка, огонь разбежался по всем его членам, воспламеняя их новой энергией, сужая поле зрения до булавочного острия. Навалившись плечом на повозку, Бернард мощно толкнул, и колеса снова покатились по мостовой.
На устах его затрепетала молитва — просьба даровать силу, чтобы продержаться, и прощение за сей грех.
Он погнал повозку вперед, и братия расчистила для него дорогу.
Двери мечети показались прямо перед ним. Ее последние оборонщики погибали на пороге. Бросив повозку, Бернард одолел последние шаги до мечети и пинком распахнул запертую на засовы дверь с силою, каковой не сумел бы выказать ни один человек на свете.
Изнутри докатился единодушный вскрик ужаса, эхом отразившись от расписных стен. Сердца собравшихся бились в унисон от страха слишком многие, слишком часто, дабы различить отдельные. Они сплавились в единый звук, подобный реву бурного моря. Искристая россыпь устрашенных взглядов воззрилась на него из мрака под куполом.
Бернард встал в дверном проеме, дабы они могли узреть его силуэт на фоне пожаров, охвативших город. Они должны признать его одежды священнослужителя и серебряный крест, дабы уразуметь, что их завоевали христиане.
Но что важнее, они должны осознать, что исхода для них нет.
Собратья-сангвинисты пробились к нему, встав плечом к плечу позади него у входа в мечеть. Не улизнет ни одна живая душа. Запах ужаса переполнял просторное вместилище — от плиточных полов до циклопического купола над головами.
Одним скачком Бернард вернулся к повозке. Стащил с нее клетку и повлек по ступеням к двери под визг железного днища, пропахивающего в каменных ступенях длинные черные борозды. Стена сангвинистов разомкнулась, дабы принять его, и снова сомкнулась у него за спиной.
Дотащив клетку, Бернард поставил ее на полированные мраморные плиты. Одним молниеносным движением его меч рассек запор клетки. Отступив, распахнул ржавую дверцу. Скрежет петель заглушил и биение сердец, и дыхание.
Тварь, освободившись впервые за многие месяцы, ступила вперед. Длинные конечности ощупывали воздух, будто нашаривая давно знакомые прутья.
По виду вурдалака Бернард едва угадывал, что тот некогда был человеческим существом, — кожа побелела, как у трупа, золотистые волосы отросли и сбились колтунами на спине, а конечности стали тонкими, как у паука.
В ужасе толпа попятилась от взора упыря, прижимаясь к дальним стенам, в страхе и панике давя оказавшихся в задних рядах. От них потянуло дыханием крови и страха.
Занеся меч, Бернард подождал, когда тварь повернется к нему лицом. Демон не должен вырваться на улицы. Он должен принести зло и богохульство в сии священные стены. Он должен попрать малейшую крупицу святого, какая могла здесь сохраниться. Лишь тогда сие пространство можно будет заново освятить во имя Бернардова Бога.
Будто услышав его мысли, упырь обратил морщинистое лицо к Бернарду. Оба глаза сверкнули млечной белизной. Он уже давно чурался солнца и был стар, когда состоялось обращение.
В помещении впереди захныкал ребенок.
Устоять перед этим искушением подобный монстр не мог.
Взмахнув костлявыми членами, он извернулся и ринулся на жертву.
Бернард опустил меч, более не потребный, дабы удержать чудище в повиновении. Посул крови и боли какое-то время удержит его в этих стенах.
Он понудил свои стопы следовать за смертоносной тварью. Ступив под купол, оградил свой слух от воплей и молитв, отвратил взор от растерзанных тел, через которые переступал. Он отказывался откликаться на удушливый зов крови, зависшей в воздухе.
И все же закрывать глаза на чудовище внутри него, только что подкрепленное парой капель алого, было невозможно. Оно алкало присоединиться к этому другому, кормиться, забывшись, безоглядно отдавшись сему простому позыву.
Дабы насытиться, утолить свою жажду по-настоящему впервые за годы и годы.
Бернард зашагал быстрее, опасаясь утратить волю, поддаться этому вожделению, — пока не достиг лестницы в дальнем конце.
И был остановлен безмолвием.
Позади него всякое биение сердец прекратилось. Эта недвижность парализовала его, и он замер, не в силах шелохнуться, пронзенный осознанием собственной вины.
А затем от купола отразился противоестественный визг — это сангвинисты наконец-то прикончили тварь, осуществившую свое предназначение.
Боже, прости меня…
Избавившись от этого зловещего безмолвия, Бернард побежал по ступеням и через петляющие коридоры под мечетью. Путь вел его в самые недра города. Насыщенная вонь резни преследовала его по пятам, таясь в тенях духами усопших.
И наконец повеяло новым ароматом.
Вода.
Упав на четвереньки, Бернард пополз в тесный туннель и узрел впереди мерцающий свет, манивший его, будто мотылька. В конце туннеля распахнулась пещера — достаточно высокая, чтобы выпрямиться во весь рост.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
