По каким-то непонятным причинам Дженна всегда чувствовала приход Моргана — минуты за три, то есть примерно с того момента, когда он входил в холл и садился в лифт. Она заметила это явление не сразу, где-то на втором месяце работы. Строго перед тем, как Морган появлялся на этаже, она испытывала беспричинное волнение, чувствовала покалывание в кончиках пальцев, и тоненькие золотистые волоски на предплечьях приподнимались, будто наэлектризованные. Дженна об этой странности никому не говорила, благоразумно полагая, что ей не поверят, а если поверят — посоветуют навестить врача. Или того хуже — медиума.
Вот и теперь ей захотелось дышать чаще и глотнуть холодной воды. Она хотела было намекнуть Джимми, чтобы он закрыл свой журнальчик и настроился на рабочую волну, но одумалась. Блеснуть перед ним нечеловеческой интуицией — большой соблазн, но Джимми Харт не терпит ничьего блеска, кроме своего собственного, и, скорее всего, сначала посмеется над ней, а потом, когда поймет, что она не ошиблась, станет кидать косые взгляды… Косых взглядов Дженна не любила, если не сказать — боялась до легкой дурноты, как некоторые боятся глубокой воды или высоты.
Когда-то давным-давно, когда она только пошла в начальную школу и обнаружила там два десятка отличных товарищей для игр и шалостей — до этого Дженна мало общалась с другими детьми, находясь все время под присмотром матери, женщины очень мягкосердечной и фанатично любящей свое чадо, — все решили, что дочь полковника Маккалистера растет отчаянным сорванцом. Дженна была похожа на львенка, которого долго держали в клетке, а потом выпустили на волю — и при этом львенка очень смелого, которому потребовалось совсем чуть-чуть времени, чтобы привыкнуть к новой жизни и взять от нее все. Она открыла для себя, что деревья — страшно удобное приспособление для лазанья, что сделать рогатку из подходящей веточки и старой резинки (совсем как у Тома Сойера) — проще простого, а удовольствия от этой нехитрой штуки — море и даже больше, что рисовать можно не только на скучных, специально для этого предназначенных листах из альбома… и много чего еще. Учительница, мисс Хэмптон, молодая полноватая женщина с пшеничными кудрями, часто и подолгу беседовала с матерью Дженны, пока ей не пришла в голову светлая мысль — пригласить на беседу полковника Маккалистера. Шаг был рисковый, но дело того стоило. Уже на следующий день Дженна все занятия просидела с прямой, как свечка, спиной, старательно отводя глаза от бывших «боевых товарищей». Правда, она при этом еще и молчала, будто воды в рот набрала, и мисс Хэмптон пришлось с большим трудом пробиваться сквозь стену этого молчания. Потом Дженна понемногу пришла в себя, только говорила все равно тише, чем прежде, и только если была на сто процентов уверена в правильности ответа.
Полковник Маккалистер дочку любил беззаветно и, естественно, пальцем бы ее не тронул и голоса на нее не повысил. Но не зря он в своей части слыл прекрасным оратором. Ему хватило нескольких минут задушевного разговора, чтобы донести до сознания Дженны: самое страшное, что она может сделать, — это опозорить себя и свою семью. Показать кому-то, что «плохая девочка». Заставить родителей краснеть за себя.
И Дженна раз и навсегда решила, что будет делать все только на «отлично». Чтобы никогда не пришлось краснеть — ни ей, ни ее любимым маме с папой.
— Доброе утро, Дженна!
Приветствие Моргана застало ее врасплох: она, пытаясь подавить приступ волнения, слишком глубоко погрузилась в свои мысли.
— Здравствуйте, мистер Фримен, — кивнула она и не сразу оторвала взгляд от монитора, в который смотрела: это всегда спасало ее, когда она боялась покраснеть. Сначала — привыкнуть к мысли, что он здесь. И только потом встретиться с ним взглядом.
— А я ехал на работу и думал — может быть, сегодня именно тот великий день, когда ты наконец прекратишь называть меня «мистер» и обратишься ко мне по имени!
В серо-стальных глазах сверкнули огоньки. Сегодня он в хорошем расположении духа. Славно. С ним будет приятно иметь дело. И в то же время — сложнее, чем обычно, потому что обаяние его в такие дни троекратно усиливается.
Впрочем, еще не все потеряно — может, Джимми немного «заземлит» его…
Красивые у Моргана все-таки глаза — светлые, глубокого оттенка, в обрамлении густых темных ресниц. Он слишком сильно похож на романтического героя и слишком мало — на строгого босса: темные жесткие волосы, упрямая линия подбородка, нос с благородной горбинкой. Дженна поймала себя на том, что задержала на нем взгляд секунды на две дольше, чем это прилично. Вот у него уже дрогнула левая бровь — сейчас он приподнимет ее вопросительно: мол, в чем дело?
— Я перезвонила мистеру Ларсену, он согласен перенести совместный ланч на двенадцать тридцать. Миссис Лиман сможет прибыть сюда к четырнадцати пятнадцати, так что вы как раз все успеете, — выпалила она.
— Отлично, Дженна, спасибо тебе. — Морган уже здоровался за руку с Джимми. — Как дела?
— Спасибо, хорошо, Морган. Найдется несколько минут? Надо кое-что обсудить.
— Разумеется. Проходи. Дженна…
— Чай почти готов, мистер Фримен, Сейчас я принесу.
— И еще кофе для меня, золотко.
— Хорошо.
Дженна опустила глаза — все-таки покраснела. Она терпеть не могла, когда кто-то при Моргане называет ее золотком, прелестью или милой. Вот он сам никогда не опускался до фамильярности, почему бы и остальным коллегам не взять с него пример?
Дженна фыркнула — благо ее никто не слышал — и принялась расставлять на подносе чашку, чайник и сахарницу. Включила кофеварку. Подумала и добавила еще одну чашку для Джимми.
Все по высшему классу. Безупречность превыше всего.
Морган с удовольствием наблюдал за тем, как Дженна бесшумно вошла в кабинет — ни дать ни взять большая кошка, может быть, даже львица… Аккуратно опустила поднос на специальный столик, поставила перед ним чайник, чашку с блюдцем, сахарницу, еще одну чашку — перед Джимми. И с чего этот мартовский котяра так жадно ловит все ее движения? Нет, не все движения, взгляд его словно магнитом притягивает в основном разрез юбки Дженны — вполне приличный разрез, между прочим; она никогда не одевается вызывающе. И все-таки есть что-то магическое в этих разрезах на женской одежде: даже самые невысокие, они словно приоткрывают какую-то красивую тайну…
Так, стоп, о чем это он? Сам ничуть не лучше Джимми. Вот что значит весна — хмель бьет в голову даже самым трезвым из трезвенников. А Дженна просто умничка. Морган искренне верил, что ему невозможно повезло с помощницей. Мало того что она быстро соображает, распространяет вокруг себя порядок и гармонию, почти никогда не делает ошибок и уж точно никогда ничего не забывает — она еще и прелесть как хороша, прямо-таки глаз радуется: длинные светлые волосы, причем светлые от природы, и одни прядки выгорают быстрее других, отчего вся копна волос переливается солнечным цветом; большие глаза с кошачьим разрезом; и даже очки со светло-зелеными линзами, похоже, «обманки» — видит она и без них неплохо. А это очень неглупый ход для девушки — носить для солидности очки, особенно если ноги такие длиннющие и грудью можно любоваться и любоваться…
