— Лука Сиракуза, — сказал мужчина, протягивая руку.
— Грейси Лейн, — ответила она.
Он легко поклонился и отпустил ее пальцы, продолжая глядеть на нее веселыми глазами. Грейси почему-то стало жарко. Мила схватила ее за вторую руку и тут же запрыгала, заплясала, напевая что-то себе под нос.
— Вы австралийка, мисс Лейн? — спросил Лука на безупречном английском.
―Да.
— А я принял вас за римлянку. Вы не похожи на других туристов, которые ходят, вытаращив глаза.
Грейси хотела улыбнуться, но сердце снова забилось часто-часто. Ну, конечно же она похожа на итальянку! В этом-то вся и проблема!
— Вообще-то я итальянка и есть, правда, наполовину.
— А языка не знаете?
Грейси взмахнула рукой.
— Могу только купить билет да кусок пиццы.
— Я хотел сказать, как я вам благодарен за то, что нашли мне Милу. Она такая непоседа, сам не понимаю, о чем я думал, ведя ее сюда.
Грейси посмотрела, куда показывал Лука, и в первый раз с той минуты, когда появился этот ослепительный мужчина, затмивший все вокруг, осознала, что стоит перед прекрасным фонтаном Треви.
— Наверное, думали привнести немножко чуда в ее жизнь, — сказала она.
Даже в том смятенном состоянии, в каком она находилась, античная красота фонтана поразила ее до глубины души.
Взгляд Луки потеплел, и Грейси почувствовала, что краснеет.
— Хм… — произнес он. — Вы правы, конечно. Мне кажется, Мила должна как можно больше узнать о своей стране, и чем раньше, тем лучше. А то лет десять исполнится — и все, повернется спиной к культуре, как это делают нынешние подростки.
— Станет смотреть американское ТВ и носить английскую одежду, — согласилась Грейси. — Знаете, это характерно не только для итальянских подростков. У нас в Австралии то же самое.
— Правда? — произнес Лука, чуть приоткрывая в улыбке безупречные белые зубы.
— Хотя я просто не понимаю, как можно поклоняться чему-то иностранному, живя в Италии, — проговорила Грейси. — Ничего прекраснее этой страны я не видела.
— Не стану возражать. А вы здесь много посмотрели?
Грейси мотнула головой.
— Только Рим.
В Рим она приехала с одной-единственной целью, так что ей было ни до чего другого, но все же внушительная красота города чудесным образом подействовала на нее. И сейчас она чувствовала, что затопившее ее душу разочарование, было вызвано в некоторой степени и тем, что приходится покидать Рим, не познакомившись с ним как следует.
— Только Рим? — Его удивление не знало границ, а выразил его он со всей страстностью, свойственной итальянцам. — Но тогда вы видели лишь вершину айсберга! Вы не представляете, сколько прекрасного в нашей стране. Обещайте мне, что посмотрите еще что-нибудь, кроме Рима.
По правде говоря, Грейси и самой этого хотелось. Но что делать, если нет ни денег, ни времени. Да и вообще у нее на первом месте совсем другое.
— Я постараюсь, — сказала она, прикрывая свое туманное обещание любезной улыбкой.
— По-моему, вы сказали это, просто чтобы сделать мне приятное, — улыбнулся Лука.
Ишь ты, подумала Грейси, все понимает. Она громко рассмеялась, и это было впервые с тех пор, как она ступила на итальянскую землю.
— По правде говоря, так оно и есть. Я не планирую ничего смотреть в вашей стране, и некогда, и языка не знаю.
Казалось, разговор подошел к своему естественному концу. Оставалось лишь как-нибудь поизящнее распрощаться. Но почему-то на ум ничего не приходило. Грейси застыла на месте, не отрывая глаз от прекрасного лица итальянца.
Да и он, похоже, тоже не был склонен прощаться, и Грейси скоро поняла почему.
— Простите, что спрашиваю, — заговорил он, — но Мила сказала мне, будто, когда она подошла к вам, вы были чем-то расстроены.
Грейси смущенно потупилась. Ну, понятно — она стоит тут и перебирает про себя достоинства этого парня, а сама-то, небось, выглядит ужасно: под глазами тени, туфли нечищенные, волосы всклокоченные, занятая у подруги куртка сидит колом.
— Все уже прошло, — сказала Грейси, поправляя свободной рукой растрепавшиеся волосы.
— Но ведь что-то было. Могу я спросить, что вас беспокоит? Может, я помогу чем-то. В награду за Милу.
— Да ничего, спасибо. Лучше погуляйте с ней, день такой хороший.
Грейси удивленно заморгала, когда с неба закапал вдруг весенний дождь. Ну вот, последний день в Риме…
Лука посмотрел на дочь, которая все еще держала обоих за руки, на его лице показалась удивительно нежная улыбка. В груди Грейси тоскливо заныло.
— Она для меня все, — произнес он почти не слышно.
Сердце Грейси дрогнуло. Оба они — и отец, и дочь — были само совершенство. Любящий отец со своей любимой дочерью. Именно этого не было в жизни Грейси, и именно это она искала в Риме.
— Мила уже помогла мне. Правда. Я пойду? — Грейси захотелось вырваться из гипнотизирующей ее атмосферы нежности, окружавшей этого человека и его дочь.
Лука обратил взгляд на нее, и Грейси почувствовала, что на ее глаза вот-вот навернутся слезы. Ну, нет, плакать она больше не будет.
Грейси присела перед девочкой.
— Мила, я очень рада, что познакомилась с тобой. По-моему, тебе очень повезло, что твой папа решил показать тебе свои любимые места.
Девочка подняла глаза на Луку.
— Папа меня очень любит, — сказала она так, будто это все объясняло.
Грейси улыбнулась.
— Ну конечно любит. Да и разве можно не любить такую славную девочку.
Она легонько пощекотала ее под ребрами, вызвав радостный смех, и выпрямилась, освободившись от обнимавших ее за шею детских рук.
Лука сжал ее ладонь. Рука была теплая и сухая.
Грейси вопросительно посмотрела на него. Глаза мужчины выражали больше чем просто благодарность. В них читался нескрываемый интерес. Значит, он чувствует то же, что и она. Жаль, что их время истекает.
Грейси кашлянула, нарушая неловкое молчание.
— Ну что ж, я и так вас задержала, — проговорила она и, пересиливая себя, высвободила руку и полезла в карман куртки за ключом от своей комнаты.
Ключ она нащупала, но вот кошелька, который должен был находиться там же, не обнаружилось. Грейси невольно стала шарить глазами по толпе в поисках вора. Естественно, того и след простыл.
Это стало последней каплей. Грейси расхохоталась, громко, во весь голос, так, что на нее стали оборачиваться. Заметив это, она прижала руки к груди, стараясь успокоиться.
Лука смотрел на нее с недоумением.
