Если уж я пишу про останки, то надо сказать, что прах древнего мага мы с должным почтением сложили в большой глиняный кувшин, а Пожиратель Туч по моей просьбе разрисовал его узором из цветов и черепах. Я думаю, это было самое правильное. Кости стали такими хрупкими, что ломались просто у нас в руках и заполнили сосуд едва ли до половины. Мы немного поспорили с Соленым, что делать с останками, но в конце концов запечатанный сосуд занял почетное место на полке среди книг, и выглядит он там вполне на месте, честно говоря. Конечно же я провел церемонию жертвоприношения для успокоения души умершего и выполнил присягу, данную Госпоже Стрел. Если уж я обещал ей в жертву кровь в обмен на жизнь Пожирателя Туч, то свое слово надо сдержать. Кто знает, а вдруг памятливая Богиня еще захочет потом отомстить. Поэтому я постарался изготовить стрелы (довольно-таки паршивые, собственно говоря, просто палочки с перьями и наконечниками из ракушек, но тут важно намерение и символическое значение), потом сложил из камней маленький алтарь и сжег эти стрелы вместе с кусочком полотна, пропитанным кровью, прочитав при этом надлежащую благодарственную молитву.
Соленый не видел в этом никакого смысла. „С каких это пор ты сделался таким религиозным? Надо просто хорошо головой ушибиться, чтоб резать себе руки ножом из-за каких-то там храмовых баек“. Соленый — человек неверующий, даже скорее „антиверующий“. Он так сильно не верит в богов, что мог бы войти в грязных сапогах в храм Матери Мира, только чтобы сделать ей назло. Я тоже не кланяюсь перед каждым храмовым порогом, а моя религиозность — я так думаю — скорее „на всякий случай“, но я чувствовал, что не имел бы чистой совести, если б не сдержал данного слова. Даже если Богиня, которую я видел когда-то на Острове Когтя, была только порождением моей горячки».
* * *
Камушек поднял голову над исписанным листом, обводя окружающее задумчивым взглядом. По другую сторону каменного стола сидел Соленый, уткнувшись носом в аппетитно толстую книгу. Камушек потянулся, массируя одеревеневшую шею.
«Закончил свою писанину? — поинтересовался Соленый. — Тогда будь ласков, взгляни на этот символ, потому что у меня уже нет никаких идей».
С наступлением сезона дождей семья мага, как всегда, переехала в роскошный дом в старом городе, но сам Соленый и Камушек обосновались в библиотеке Стражника слов, пытаясь хотя бы примерно описать собрание книг, разобраться в его ценности и содержании. Но работа шла довольно медленно. Книги крайне неохотно раскрывали свои тайны. Письменный язык так сильно изменился за прошедшие века, что исследователям приходилось заново учиться читать знаки, как будто они снова попали в школу, да еще без учителя.
Камушек посмотрел на символ, в который уткнулся палец Соленого.
«Этот зигзаг? Молния, змея, горы…»
«Он соединяется вот с этим… Что это значило? Загляни в записи».
«Мне кажется, вчера мы определили его как „умение“ или „талант“».
«Талант ловли змей? Странно».
Некоторое время они листали пачку своих записей. Камушку казалось, что он наверняка уже где-то видел подобное сочетание знаков. Он перелистал несколько отложенных томов и нашел нужную гравюру. На ней был изображен мужчина, чье тело оплетала огромная змея. Вокруг стояли фигуры в богатых одеяниях. Правда, эти люди подняли руки вверх, но сцена выглядела довольно статичной, без видимого драматизма в позах и выражении лиц. Поэтому оба исследователя решили, что картина представляет какой-то религиозный ритуал, может, принесение человеческой жертвы. Добровольной жертвы — поскольку полуобнаженный человек явно не боялся приближавшейся к его лицу грозной пасти гада. Над головой каждой фигуры были помещены надписи. В начале всегда виднелся знак «умение», потом следовал тот самый таинственный зигзагообразный символ, а в конце несколько случайных значков, видно, означавших имена.
«Соленый, это явно какой-то очередной религиозный трактат. Я готов голову прозакладывать, что оба символа вместе означают каплана, а конкретно каплана храма змей».
«Побереги свою голову, она еще пригодится тебе для чего-нибудь другого. Каплан? Это подошло тут бы ко многим вещам…»
Ягода и Пожиратель Туч уже довольно долго обследовали лабиринт в глубине горы и все время открывали новые подземные залы. Они пропадали там целыми днями, прихватив с собой запас еды и Источники света. Обоим не хватало терпения, чтобы корпеть над книгами в поисках истины, таившейся между кожаными переплетами и в плотных свитках. Камушек иногда сопровождал их, но он не любил мрачных, замкнутых помещений, поэтому чаще всего эта парочка обследовала лабиринт самостоятельно. Вместе открывали они очередные залы, обследовали коридоры. Обозначали мелом подземные пути, а Пожиратель Туч рисовал карты. Они обнаруживали тронутые разрушительным временем фрески на стенах, которые Пожиратель тоже тщательно перерисовывал, с удовольствием предаваясь любимому занятию. Эти рисунки прекрасно дополняли те знания, которые Соленый и Камушек черпали из книг, а одновременно порождали новые вопросы. Так же как и в покинутом городе, тут часто повторялся мотив змеи и даже орнаменты из волнистых линий, казалось, имели что-то общее с гадами. Много споров вызвало изображение, представлявшее группу пирующих, которых обслуживали красотки со змеиными хвостами вместо стоп, а также группа змееподобных танцовщиц на другой стене. Пожиратель Туч решил даже, что они довольно соблазнительны — от талии и ниже. А в некоторых переходах парами были размещены гораздо более по-змеиному выглядевшие твари, обычно вооруженные копьями или мечами, что многое проясняло в поведении ламии. Вполне вероятно, что та ламия, которая напала сначала на Ягоду, а потом на Пожирателя, была одним из последних (если не самым последним) потомков слуг давних «воинов и магов».
А как же надо было понимать змея, державшего в пасти собственный хвост? В огромном кольце, занимавшем почти всю стену и составленном из тела этого змея, виднелось множество отпечатков ладоней, сделанных краской, которая когда-то была ярко-зеленой, но за прошедшие века поблекла и едва выделялась на общем фоне. Все указывало на то, что остров Ящер был центром почитателей змея или, скорее, Великого Змея. Что стало с последователями этого культа, и почему эта религия угасла? На континенте не было ни одного святилища, даже самого скромного, где почитали бы змеиного бога.
Изыскатели во время своих походов находили предметы, которые давние обитатели потеряли или посчитали почему-то ненужными. В покинутых помещениях стояла старая покалеченная мебель: хромые табуретки, покоробившиеся столы, пустые сундуки; на некоторых виднелись еще следы давней роскоши, вроде поистершейся позолоты. Мелкие предметы Ягода тщательно собирала в сумку, чтобы потом показать их отцу или Камушку. Например, пуговицы или заколки для одежды, потрескавшуюся посуду, на которой сохранились очень красивые узоры. Пожиратель Туч наткнулся на костяной гребень без нескольких зубцов и плетеные сандалии с протертыми подошвами. В одном из боковых коридоров Ягода нашла нечто, принятое в первый момент за оловянное блюдце, но оказавшееся потускневшим серебряным зеркальцем. В помещении, служившем когда-то оружейной, в углу торчало лезвие ножа без рукояти, несколько копий с наконечниками в форме листьев и один выщербленный меч с простым обоюдоострым клинком. Он не походил на те, которые использовались в настоящее время — односторонние, слегка изогнутые и очень острые. Но самой странной находкой оказалось нечто вроде деревянного тесака, вдоль лезвия которого были вставлены осколки вулканического стекла. Источенное жучками дерево едва сохраняло свою форму, а несколько камней затерялось многие века назад. Все вместе выглядело довольно примитивно. Соленый предположил, что это орудие было чьим-то неудачным изобретением, оружием какого-то бедняка или даже просто игрушкой. «Толку от него мало», — небрежно отмахнулся он. Но когда Камушек с помощью Пожирателя выстругал новую рукоять и заново вставил в нее зубчатое «лезвие», мнение Соленого тут же резко изменилось. Тесак, опробованный на туше дикой свиньи, которую добыли на охоте, с поразительной легкостью развалил ее пополам. И наверняка еще легче он справился бы с человеческим плечом или головой.
