ТОП-ЛИСТ ТРАВМ
ДЖЕССИКИ ДАРЛИНГ
ИЗДАНИЕ 2000–2001
Травма № 1. Моя лучшая подруга переехала за тысячу миль от меня. После того как ее брат Хиз умер от передозировки, родители Хоуп увезли ее из Пайнвилля в крошечный южный городок, где моральные устои были крепче бетонных стен. Я не могла винить Уиверов в том, что они пытались защитить ее невинность, поскольку Хоуп — самое прямодушное и бесхитростное существо на свете. Ее отъезд застал меня в разгар учебного года, за девятнадцать дней до моего Горького Шестнадцатилетия, аккурат перед началом нового миллениума. Человечество пережило компьютерный кризис, но мой мир был разрушен безвозвратно.
Вот почему Хоуп была для меня лучшей подругой. Она — единственная, кто понимал, почему я на дух не переношу Бестолковую Команду (так мы называли Бриджит, Мэнду и Сару, пока Мэнда не переспала с Бэрком, приятелем Бриджит). А когда я стала переиначивать слова песен, чтобы повеселиться, Хоуп явила мне свои несравненные артистические таланты, записывая их под свой собственный аккомпанемент на пианино (вот что я называю забавным!), разрабатывая концепции обложки с благодарностями («Большое muchas gracias Хулио и Энрике Иглесиасам за всю любовь и вдохновение, которое вы дарили мне все эти годы. Те amo у te amo[1]…»). Я слушала ее хрипловатый голос, поющий песню «Целлюлит» (песня для Сары, поется на мотив песни «Сателлит» группы Дэйва Мэтьюза).
Целлюлит на моих бедрах,
Как студень, трясется, выводит меня из себя
Толстая попа.
Целлюлит, и никаких купальников.
Мне нужна хламида.
Но я не могу видеть свое отражение в примерочной.
Припев:
Кремы и примочки не помогают, забудь!
Мои родители не могут заплатить за липосакцию.
Моя толстая попа требует пересадки.
Посмотри вверх, вниз, вокруг.
Все это он — мой целлюлит!
Разве это не доказательство того, что Хоуп — единственная, кто смеялся над моими шутками и сопереживал моим слезам? Мы все еще общаемся по телефону и переписываемся, но этого недостаточно. И, в отличие от большинства подростков моего возраста, я считаю, что круглосуточное общение по электронной почте никогда не заменит «живого» разговора по душам. Вот еще одна причина, по которой меня считают немного не в себе. И поэтому…
Травма № 2: У меня паршиво обстоят дела с друзьями. Мои родители считали, что у меня есть кем заменить Хоуп, особенно, по их мнению, на эту роль подходила Бриджит. Она — типичная блондинка с огромной задницей и непомерными амбициями. У меня ничего подобного не наблюдалось. У нас не было ничего общего, кроме улицы, на которой мы жили с самого рождения.
Всем было известно, что Скотти, его королевское мужество и большой стервец с «камчатки», положил на меня глаз. Это до сих пор абсолютно необъяснимо, учитывая то, что он вообще не понимал, о чем я говорю. Мне показалось, что перспектива переводить свои слова на доступный ему язык ни к черту не годится. Я не хотела просто встречаться со Скотти, чтобы убить время. С тех пор он постоянно доказывал мне мою правоту тем, что цеплял хорошеньких пустышек, чьи имена с завидной регулярностью напоминали клички детских плюшевых игрушек.
«Дружба» с Бестолковой Парочкой, Мэндой и Сарой, отнюдь не озаряла мою жизнь светом, особенно после того, как Мэнда переспала с приятелем Бриджит, а Сара не смогла перебороть свой врожденный инстинкт болтливости и всем на свете растрезвонила об этом.
И, наконец, добавлю еще одну ложку дегтя: мисс Хайацинт Анастасия Вэллис, единственная девушка, которую я еще могла рассматривать как потенциальную подругу, в надежде обрести репутацию честной журналистки пошаталась по школе первые два семестра, написала обо всем этом книгу, которая была немедленно выкуплена «Мирамакс», едва авторша успела отредактировать последнюю главу, и теперь ее труд продается во всех магазинах исключительно перед Рождеством.
Травма № 3. Мои родители не врубались и до сих пор не врубаются. Как я уже упоминала, мои родители заявили мне, будто я слишком преувеличиваю потерю близкой подруги. Мать считала, что я должна направить всю свою энергию на то, чтобы стать магнитом для противоположного пола. Отец решил, что я должна расходовать энергию на то, чтобы стать легендарной бегуньей на длинные дистанции. Родителям просто не было дела до моей уникальной репутации мизантропа в нашей местечковой школе, поскольку моя старшая сестрица Бетани обладала всем тем, чего не было у меня, а именно: раскованностью, популярностью и привлекательной внешностью.
Травма № 4. У меня бессонница. Хроническая бессонница одолела меня после отъезда Хоуп. (Сейчас каждую ночь я сплю по четыре часа — большое достижение.) Устав от метаний по постели, я выбиралась из дому, чтобы побегать по окрестностям. От бессонницы я стала испытывать нечто вроде катарсиса. В эти часы моя голова была абсолютно свободна от всякого мусора.
В одну из таких предрассветных пробежек я споткнулась о корень и сломала ногу. От моей быстроногости не осталось и следа. Отец был страшно разочарован, но в глубине души я почувствовала облегчение. Мне никогда не нравилось побеждать.
Травма № 5. У меня нет месячных. Они просто пропали из-за бесконечных стрессов, бессонницы, перенапряжения. Во мне было не больше сексуальности, чем в колоде для рубки дров.
Травма № 6. У меня развилась болезненная зависимость от Того, Кто Должен Остаться Неизвестным. Он не был моим парнем, но он был больше, чем просто другом. Я рассказывала ему такое, чем никогда не рискнула бы поделиться даже с Хоуп. Когда я больше не могла заниматься бегом, его голос утешал меня, и я практически готова была снова научиться спать. Вернулись даже мои месячные, сделав меня похожей на всех остальных девчонок пубертатного периода.
Его мотивы не были столь невинны, как я поначалу думала. В наших отношениях проскальзывала фальшь. Я была лишь подопытным кроликом. Ему было интересно, что получится, если молодой отморозок-наркоман из Пайнвилльской школы, который вдобавок был драгдилером для погибшего брата моей подруги, станет встречаться с юной девственницей. Он считал, что его грешные признания в ту роковую новогоднюю ночь помогут мне простить его, но стало только хуже. Я окончательно и бесповоротно разочаровалась в нем — и в себе самой — из-за одной только мысли, что он мог бы заменить мне Хоуп.
Никто не может. И не должен. И не сможет никогда.
Третье июляКогда я училась в первом классе, моя учительница хотела, чтобы я перепрыгнула сразу через два года и перешла в третий. Я отлично читала, писала и не мочилась в штаны, что ставило меня куда выше моих вечно писающихся однокашников. Мисс Мур говорила моим родителям, что мой интеллект требует нагрузки на уровне третьего класса. А я считала, что она просто хочет поскорее сбыть меня с рук. Я откровенно скучала на ее уроках и всем видом давала ей это понять.
