– Куда вы направляетесь? – Она видела, как он нетерпеливо постукивает пальцами по стеклу. Судя по голосу, он хмурился.
– Прошу прощения, сэр… – начал было кучер, несколько раз предупредительно кашлянув.
– За то, что вмешиваетесь в разговор? – отозвался мужчина еще более недовольным тоном. – Конечно, Бейтс. Так куда вы направляетесь?
– В Гэмпшир, сэр, – ответила она.
– В Гэмпшир? – Она услышала в его голосе удивление, но глаз так и не подняла. – Далековато для послеобеденной прогулки, не так ли?
– Пожалуйста. – Она подняла глаза. Как она и ожидала увидеть, он хмурился. Его пальцы по-прежнему барабанили по стеклу. Он выглядел таким высокомерным, надменным. Воплощение неумолимости. – Только несколько миль. Хотя бы до следующей деревни или города.
Кучер снова прокашлялся.
– Определенно, Бейтс, тебя нужно показать врачу, – недовольно сказал мужчина.
С этими словами он распахнул дверцу кареты и выпрыгнул на дорогу, даже не опустив ступеньки. Она испуганно отступила, внезапно осознав, что находится на пустынной дороге наедине с тремя мужчинами. Он был огромен, больше за счет роста – на голову выше нее, хотя она не была низкой. Ей вспомнились ужасы прошлой ночи.
– Итак, – сказал мужчина, сам вытягивая ступеньки, хотя слуга уже торопливо слезал с козел, – до следующей деревни или города. Я вас правильно понял, мисс?.. – Он повернулся к ней и вопросительно поднял брови.
– Грей.
Одна бровь опустилась.
– Мисс Грей, – повторил он, протягивая ей руку. Ей показалось, что, повторяя ее имя – Грей значит Серая, – он мысленно перечислил все цвета, встречающиеся в ее наряде, и тоном подчеркнул неуместность этого имени. И почему она еще утром не сорвала перья со шляпки и не закинула их за изгородь?
Неужели он хочет, чтобы она поехала в карете вместе с ним? Неужели он не понимает, что это неприлично? Впрочем, было бы глупо думать о приличиях в ее положении. А перспектива очутиться под крышей – пусть это будет хоть крыша кареты – восхитила ее.
– Я не рассчитывала ехать внутри, сэр, – сказала она.
– Не рассчитывали? – Он нетерпеливо махнул рукой. – Я постараюсь сдержать голод и не съесть тропическую птичку до того, как мы доедем до следующей деревни.
Она протянула руку и немедленно обнаружила, что перчатка порвалась на самом заметном месте.
– Спасибо, – сказала она и страшно смутилась. Она села на одно из сидений, спиной к лошадям и, ощутив тепло бархатной голубой обивки, с трудом подавила острый приступ жалости к самой себе. Она перевернула перчатку в надежде, что он не заметит, какая она потертая.
Мужчина закрыл дверь и сел напротив нее. Карета двинулась с места. Она неуверенно улыбнулась и постаралась не покраснеть. Впервые за всю свою жизнь она находилась наедине с джентльменом.
* * *
Алистер Мунро, герцог Бриджуотер, направлялся в Лондон, чтобы попасть на Сезон – время, когда устраивались балы и молодые дебютантки впервые выводились в свет. Его мать уже была там, как и леди Джордж Мунро, жена брата. Сам Джордж был с ними, впрочем, его присутствие сомнению не подвергалось. И обе его сестры с их молодыми перспективными мужьями были там. Алистер прекрасно понимал, что означает сбор всех его родственниц. Ему придется посетить каждый бал, концерт и любое другое увеселительное мероприятие, устраиваемое высшим светом, поскольку ни мать, ни сестры не могут появиться без его эскорта. Так они говорят – хотя прекрасно обходились без него всю первую половину Сезона, к тому же у всех них есть мужья для сопровождения, кроме матери, которая в сопровождающих не нуждается. Действительной же причиной, конечно, была настоятельная необходимость продемонстрировать его бесконечному ряду молодых дебютанток, выставляемых заботливыми мамашами на брачный рынок в этом году. Ему ведь уже тридцать четыре года – слишком много для герцога, не имеющего прямых наследников.
Вся трудность в том – рассуждал он вплоть до того момента, как был выведен из раздумий появлением этой яркой бабочки, стоявшей на краю дороги с вытянутой рукой, – что ему надоело сопротивляться. Он начинал опасаться, что, пожалуй, позволит женить себя – по той простой причине, что им овладела апатия, ему было скучно. Почему бы не жениться, если его матери так это необходимо? Рано или поздно, но это придется сделать. Ему нужны наследники.
Им овладела скука, а затем и депрессия при мысли, что жизнь и любовь прошли мимо. Когда-то он был романтиком. Он мечтал найти ту единственную женщину, которая была создана только для него. Он искал ее всю свою полную надежд молодость. А затем он начал беспокоиться. Он видел, как его друзей обманом завлекают под венец против их воли, и запаниковал. А что, если то же случится и с ним? Так, Габриель, граф Торнхил, попал в ловушку из ревности и мести, расставленную бессердечной девушкой, и кончил тем, что стал ее женихом. Его ближайший друг, маркиз Керью, неуверенный в себе молодой человек, женился на самой хорошенькой девушке в округе лишь для того, чтобы обнаружить, что она вышла за него замуж обманным путем. А был еще Фрэнсис Неллер, который благородно взял под свое покровительство дочь какого-то торговца, Кору Даунс, и был вынужден жениться на ней, поскольку девушка оказалась скомпрометирована. Последнее несчастье случилось шесть лет назад. С тех пор Алистер избегал романтических сетей.
И теперь он был утомлен и несчастен. Он старался пореже бывать в Уайтвик-Холле в Глочестершире, поскольку дом напоминал ему о семейном уюте, о котором он когда-то мечтал, но так и не нашел, и разъезжал по стране, меняя дом за домом, развлечение за развлечением в поисках чего-то неуловимого, что опять могло бы зажечь в нем интерес к жизни.
Сейчас он возвращался из Йоркшира после продолжительного пребывания у Керью и его жены. Он также навещал Габриеля, чьи земли располагались по соседству. Фрэнсис Неллер по стечению обстоятельств гостил там же, но он вместе с семьей вернулся домой несколько недель назад. Три пары, три брака, каждый из которых напугал увлеченного мечтами о любви и счастье герцога. Три пары, каждая из которых, по иронии судьбы, достигла именно того, о чем он только мечтал. Три счастливые и плодовитые пары. Оба имения были наполнены шумными, неугомонными, неуправляемыми и вместе с тем такими милыми детьми – у Габриеля было трое, у Керью – двое и у Неллера – четверо.
Алистер никогда еще не чувствовал себя таким одиноким, как последние несколько недель. Он был другом всем, супругом и возлюбленным – никому. Он был счастливым дядей девяти детишек, отцом – ни одному.
Он жаждал развлечений так сильно, что почти не раздумывая дал кучеру сигнал остановиться, когда заметил яркую бабочку посреди дороги, умолявшую отвезти ее куда угодно, чего не позволила бы себе ни одна уважаемая женщина. Она и не была уважаемой женщиной. Ее костюм выглядел ужасающе не к месту. Она выглядела так, как будто только что вышла из публичного дома – или из третьеразрядного театрика.
