Эйрин взбежала по лестнице на пятый этаж, где располагались девичьи покои, и первым делом заглянула к своей кузине Финнеле, намереваясь рассказать ей о леди Шайне и вместе дождаться мастера Левеллина, который должен был доложить о прибытии гостьи. Сегодня утром отец с дядей Рисом поехали на охоту, и до их возвращения Эйрин оставалась главной в Кардугале. Во всяком случае, формально.
Финнелы у себя не было, а дежурная служанка сообщила, что недавно она отправилась гулять по замку. Тогда Эйрин прошла в свою спальню, сбросила мягкие туфельки, забралась с ногами на широкую кровать и раскрыла на коленях принесенную из библиотеки книгу. На титульной странице большими буквами было напечатано: «РАЗМЫШЛЕНИЯ О МОР ДЕОРАХЕ», ниже мелким шрифтом: «Кара Великого Дыва или происки Китрайла?», и в третьей строчке заголовка: «А может, что-то другое?»
Наличие таких вольнодумных книг в библиотеке Кардугала постоянно служило предметом ожесточенных споров между дедом Эйрин, князем Тырнаном аб Овайном, и местным духовником Эваном аб Гивелом. В позапрошлом году, после смерти старого князя, преподобный Эван вознамерился было очистить библиотеку от «еретической мерзости», однако новый князь, Келлах аб Тырнан, хоть и не интересовался философскими проблемами, категорически запретил ему трогать отцовские книги, пригрозив изгнанием из Кардугала. Духовнику пришлось подчиниться: борьба за чистоту веры, безусловно, дело святое, но и терять свое место при дворе ему совсем не хотелось, особенно с учетом грядущего провозглашения Леннира королевством. С тех пор преподобный Эван больше не заговаривал об уничтожении книг, а вдобавок вынужден был мириться с тем, что почти на каждой исповеди Эйрин из чистого озорства цитировала ему то или иное высказывание из научных трактатов, противоречащих официальной доктрине Духовного Совета Юга. В прошлом он мог позволить себе конфликтовать с князем, но обходиться так с королем и королевской дочерью уже не осмеливался.
В ожидании управляющего Эйрин наугад листала книгу в поисках какой-нибудь меткой цитаты, чтобы огорошить ею преподобного Эвана на завтрашней встрече, и одновременно думала о своем деде Тырнане. Старый князь слыл жестким и суровым правителем, однако для Эйрин он в первую очередь был любимым дедушкой, который просто души в ней не чаял. Конечно, он любил и других своих внучек, дочерей младшего сына Риса, но Эйрин всегда была у него на особом счету. Возможно, потому, что росла полусиротой — ее мать, леди Гледис вер Амон, умерла, когда девочке не исполнилось и двух лет. А может, причина была в том, что Эйрин, в отличие от своих кузин, с малых лет жадно тянулась к знаниям.
Впрочем, не исключено, что эту черту привил ей именно дед, который часто рассказывал внучке разные увлекательные истории, читал вместе с ней книги, всячески поощрял ее любознательность, учил докапываться до самой сути вещей и явлений. Так или иначе, князь Тырнан был для Эйрин самым близким человеком, гораздо ближе, чем ее родной отец. Она очень по нем тосковала…
Потратив более получаса, Эйрин наконец-то выбрала подходящий отрывок:
«Духовники Юга отвергают саму мысль, что Мор Деорах мог быть вызван действиями Китрайла, ибо это, по их убеждению, свидетельствовало бы о том, что Великий Дыв оказался неспособным помешать Врагу захватить целый остров и перенести его со всеми обитателями в другой мир, к берегам тогда еще дикого и смертельно опасного Абрада. Северяне же, насмехаясь над невежеством своих южных коллег, сами предстают не в лучшем свете, почти обвиняя Создателя в сговоре с Темным Властелином Ан Нувина. А по большому счету, различие между теми и другими не столь уж и велико; просто первые утверждают, что Великий Дыв самолично покарал людей Инис Шинана за их грехи, а вторые — что Он сделал это руками Китрайла.
Зато в одном, самом главном, обе стороны этого затяжного религиозного конфликта единогласны: они не оставляют нам, потомкам древних шинанцев, иного выбора, кроме как усердно молиться и уповать на то, что наши предки, очистив Абрад от адской скверны, смыли свои грехи собственной кровью и снискали нам милость Дыва…»
Эйрин отметила страницу закладкой и уже собиралась встать с кровати, чтобы положить книгу на стол, когда в передней послышались быстрые шаги, двери распахнулись и в комнату вошла стройная синеглазая девушка с копной волос цвета спелой пшеницы. Чертами лица она очень напоминала свою ровесницу и двоюродную сестру Эйрин, но была намного красивее — во всяком случае, так считала сама Эйрин. Со своей стороны, Финнела искренне уверяла, что из них двоих более красива именно Эйрин. Иногда девушки даже спорили по этому поводу, но каждый раз приходили к компромиссному решению, что они обе очень хорошенькие.
Финнела и Эйрин вместе занимали восточную часть девичьих покоев, их спальни располагались рядом, а гардеробная и мыльня у них были общими. И хотя остальные помещения пустовали (в прошлом году обе старшие сестры Финнелы, Дилиш и Морин, вышли замуж и уехали из Кардугала, две младшие еще жили вместе с матерью в женских покоях, а у Эйрин сестер не было), но ни той, ни другой даже в голову не приходило расселиться. Они с детства были вместе, делили все на двоих и даже сгонять злость предпочитали друг на дружке. Финнела полушутя-полусерьезно утверждала, что им просто необходимо выйти замуж за двух братьев, в идеале — за близнецов. Доля шутки в этих словах кузины не слишком веселила Эйрин, а едва завуалированная серьезность этого предложения даже пугала ее. По поводу замужества (как, впрочем, и во многих других вопросах) она решительно расходилась во мнениях с Финнелой, которой в последнее время не терпелось вкусить взрослой жизни и ощутить себя настоящей женщиной. А Эйрин и без этого считала себя взрослой (да и выглядела взрослее, чем Финнела); она и так была женщиной, пусть очень молодой, даже юной. Выходить же замуж ей совершенно не хотелось — она боялась, что брак свяжет ее по рукам и ногам, лишит самостоятельности…
— Ты слышала новость? — прямо с порога спросила Финнела.
Эйрин сразу догадалась, о какой новости идет речь. Вряд ли сегодня в Кардугале произошло что-нибудь более значительное, чем приезд загадочной знатной гостьи.
— Не только слышала, — ответила она, — но и видела.
— Ага, — протянула кузина с легкими нотками разочарования в голосе; она любила узнавать обо всем раньше, чем Эйрин. — А я еще нет. Просто была у мамы, когда мастер Левеллин пришел с докладом.
Эйрин с досадой поджала губы. Она, впрочем, уже привыкла к тому, что в замке распоряжается мать Финнелы, леди Идрис вер Верах, и в принципе не имела ничего против, когда это касалось повседневных дел. Но по такому поводу мастер Левеллин должен был обратиться именно к ней, Эйрин! В конце концов, она первая принцесса Леннира, а тетя Идрис всего лишь невестка короля.
Подавив в себе невольное раздражение, Эйрин поинтересовалась:
— Кстати, а кто она такая?
В васильковых глазах Финнелы вспыхнули озорные огоньки.
— Так ты не знаешь? — Казалось, неосведомленность Эйрин очень порадовала ее. — Действительно не знаешь?
— Действительно. Я просто видела из библиотеки, как она приехала. И еще слышала, как мастер Левеллин назвал ее леди Шайной.
