1. Ханна
Видит Бог, люди, которым платят за их мнение о чем-то, профессиональные критики, выводят меня из себя: это примазавшиеся к литературе евнухи. Они даже не занимаются проституцией. Они все из себя порядочные и стерильные. Крайне доброжелательные и одержимые высокими мыслями. Но они все равно примазавшиеся к армии бездари.
Эрнест Хемингуэй
Дом, в котором он умер. Назовем его местом преступления.
Ученый и его беременная молодая жена-шотландка шли по тропинке, распугивая ворон, клевавших распухший труп черной собаки, убитой при попытке перейти шоссе 75.
Падальщики разлетелись, подняв сумятицу крыльев, теней и пронзительных визгливых криков. Из их клювов свисали остатки гниющей плоти с шерстью, покрытой засохшей кровью. Большие черно-синие вороны расселись на проволоке, хлопая крыльями и покрикивая на ученого и его новоиспеченную жену, которые разглядывали дом.
Ричард Полсон показал на коричневый дом с тремя зелеными гаражными дверями. Дом, который когда-то звался Дозорным, был окружен соснами и фасадом выходил на голый холм и еще один, густо заросший соснами.
– Симпатично, – сказала Ханна Полсон низким, хрипловатым голосом. Подняла солнцезащитные очки высоко на лоб. – Вполне ему подходит. Грубоватый и красивый, построен из того, что попалось под руку.
Ричард покачал головой, услышав мнение жены:
– Отсюда он хорошо выглядит, это так. Но все меняется, если подойти поближе.
Дом Хема, который выглядел деревянным альпийским строением, на самом деле был построен из бетона, покрашенного в коричневый цвет, и отлитого так, чтобы походить на дерево. Подобным образом строили и Сан-Вэлли-Лодж, где Полсоны обедали. Один из сыновей Хема, Грегори, с горечью описал бетонный дом как крепость для заточения его отца-параноика, каким он якобы стал в конце жизни.
Последняя жена Хема, Мэри, вскоре после того как они туда перебрались в октябре 1959 года, жаловалась, что дом вызывает у нее депрессию.
– Говорят, Мэри скоро переедет, – заметил Ричард. – После того как он умер, она тут живет наездами. Аарон говорит, она собирается переехать в Нью-Йорк. Поговаривают, что она сейчас частенько выпивает. Думает передать это поместье Природному заповеднику. Если Мэри так поступит, тогда дом и четырнадцать акров земли объявят заповедником, которому будет присвоено имя Папы.
Ханна заправила белокурые волосы за уши и наморщила нос:
– Как может Мэри жить здесь, после того как… Перешагивать через место, где он выстрелил себе в голову, каждый раз, как она пользуется этим выходом? Об этом даже подумать страшно.
– Тебе, разумеется. Ты судишь о Мэри по себе. Но у вас нет ничего общего.
Ричард сжал руку жены, и два маленьких бриллиантика на обручальном кольце Ханны – четвертое кольцо, которое он покупал в своей жизни, – непривычно впились в его ладонь.
– Просто поверить невозможно, что никто до меня не догадался, что же на самом деле произошло, – сказал Ричард. – Что на это понадобилось так много времени.
– И что же на самом деле произошло, Ричард? Ты все время что-то скрываешь. Что ты задумал? Готов поделиться?
Ричард потрогал пальцем лежащий в кармане пузырек – таинственное лекарство, которое дал ему тот человек. Как же ему не хотелось делиться своими находками. Против этого восставали его дух и интеллект. Но ради правого дела…
На этот раз наконец Ричард выступал за правое дело. Сейчас он не колебался. Цель, утешил он себя, вполне оправдывает эти сомнительные средства.
– Знаменитое самоубийство – всего лишь миф, Ханна, – сказал он. Я в этом уверен. Думаю, старая сука убила своего мужа. Думаю, Мэри убила старого больного Папу. Выстрелила в больного старика из его же собственного ружья.
Отрывок из программы IV ежегодной конференции в Сан-Вэлли, посвященной Хемингуэю
Главный оратор: Гектор Мейсон Ласситер (1900)
Биография. Выдающийся сценарист и автор детективных романов Гектор Ласситер широко известен как «человек, который проживает то, что пишет, и пишет то, что проживает» и во многих отношениях сегодня признается «последним, кто остался из Потерянного поколения»[4].
