Все, кроме одного.
Человек этот был одет в серую куртку и серые брюки — слишком легко одет для такой суровой погоды. Этот высокий мужчина в сером — на голове лохматые космы пегих седеющих волос; лицо бледное, продолговатое, с седым клинышком бородки; черты приятные, но омраченные заботой — топал впереди блюстителей закона. И поисковая группа правительственных служащих, не исключая собак, шла за этим вот штатским.
— Дайте ему работать! — приказывала Уитни коллегам, хотя сама понять не могла, почему пошла на это. Это с ума надо было сойти, чтобы решиться на такие отчаянные действия. Но пропала ее коллега, Моника Бэннэн, и какие-то действия предпринять было необходимо. Все остальное было испробовано, все рекомендованные процедуры плюс несколько таких, о которых в наставлениях не говорилось, но ничто не могло противоречить инструкциям больше, чем происходящее здесь.
Высокая, худощавая, но внушительная, с длинными темными волосами под капюшоном куртки ФБР, темноглазая красавица — это и была помощник ответственного спецагента Дакота Уитни, и до своей должности она дослужилась не уклонением от риска. В тридцать шесть у нее была репутация женщины умной, решительной и готовой идти на риск, даже срезая процедурные углы, если дело этого требовало. Уитни сделает все, что нужно, чтобы найти свою сотрудницу — и свою подругу.
Сейчас ее взгляд — и все ее надежды — были сосредоточены на этом расхлябанном пугале, топающем по снегу.
Неуверенно покачиваясь, почти как пьяный, с нервным напряженным взглядом, их штатский проводник остановился, позвал поисковиков из ФБР:
— Где-то здесь.
И зашагал дальше.
ФБР за ним.
Ветер завывал, заходясь на высоких нотах, будто небо смеялось над усилиями людей. Уитни не знала, соглашается она с ним или нет, но не смеялась и не улыбалась, только следила за каждым шагом высокого штатского, за шагами одновременно уверенными и неуверенными, как будто этот дикарь точно знает, куда идет, вот только бы не плюхнуться на задницу.
Этот штатский впереди обернулся, будто его резко дернул за ниточки суровый кукольник, и казалось, что он вот-вот упадет навзничь, как играющий ребенок, оставляющий отпечаток звезды в снегу, но вместо этого он припустил бегом по сугробам — они замедляли его продвижение, но не заставили остановиться.
Уитни со своей группой бросилась за ним, хотя не меньше глаз смотрело на начальницу, чем на человека, за которым они бежали.
— Не мешайте! — крикнула она своим людям. — Не мешайте, только не отставайте от него.
Седеющий человек в серой куртке тяжело бежал по глубокому снегу, дыша с трудом, каждый шаг давался ему нелегко, но он не останавливался. Это был человек, одержимый своей миссией…
И вдруг этот странный предводитель упал на четвереньки, будто свалился от усталости — но нет. Как старатель, нашедший золото, он кричал:
— Здесь! Здесь!
— Вперед! — кричала Уитни. — Вперед!
В считанные секунды агенты ФБР с Уитни во главе окружили растрепанного, который будто тонул в снегу — молился?
Нет. Не сейчас по крайней мере.
Руками в перчатках он раскапывал снег, расшвыривая его все быстрее и яростнее.
Уитни наклонилась — наполовину очень собой недовольная, что принимает всерьез такую чушь, наполовину надеясь, что непонятный проводник куда-то их все же привел.
К чему-то.
Из-под белизны вдруг показалось нечто серое, похожее на грязный снег, но это был не снег. Эта серость когда-то была розовой и по текстуре совсем не была похожа на окружающую белизну.
— Стоп! — приказала Уитни. — Дальше работаю я.
Но ее собственные раскопки перчатками вряд ли были методичнее, чем у растрепанного, да и все равно он продолжал копать. Они оба видели одно и то же: человеческая плоть, страшно обесцвеченная, и мерзкое ощущение под ложечкой у Дакоты Уитни почти сразу сменилось облегчением, а потом недоумением.
Да. Проводник их привел к чему-то человеческому, спорить не приходилось. К отрезанной руке.
А облегчение Уитни испытала, увидев, что рука мужская, не женская, и эта отдельно существующая конечность не может принадлежать — и не принадлежит — специальному агенту Монике Бэннэн.
Но к исчезновению Моники добавляется иная загадка: чья это рука?
И что это за рваный шрам у нее на запястье?
ГЛАВА ВТОРАЯ
БОЛЬНИЦА БОГОМАТЕРИ СКОРБЯЩЕЙ
РИЧМОНД, ВИРДЖИНИЯ
9 ЯНВАРЯ
Внимание сидящих за столом врачей сосредоточилось на профессионале от медицины — уверенной в себе, с хладнокровным взглядом афроамериканке в белом. Эта внушительная и властная фигура не сидела во главе стола, но обращалась к собравшимся с плоского экрана на стене.
— Я просмотрела присланные вами материалы, — говорила она по спутниковому каналу. — И проконсультировалась с другим детским неврологом, который работает вместе со мной. Должна сказать, что у нас есть дна тревожных момента.
— Нарушение метаболизма липидов и резко сниженный уровень ферментов, — подсказала доктор Дана Скалли.
Все глаза, в том числе говорящей головы с экрана, обернулись к эффектной рыжеволосой женщине в белом халате. Длинные тициановские пряди спадали на плечи. Чертами красивого лица Дана Скалли напоминала гибсоновскую девушку начала двадцатого века, но в первом десятилетии века двадцать первого эта миниатюрная изящная женщина лет сорока была уважаемым врачом. Зеленовато-голубые глаза смотрели на монитор холодновато-отстраненно.
— Верно, — сказала женщина на экране. — Совершенно верно.
— Оба признака указывают на лизосомную болезнь накопления.
— Именно так. — Докторша на мониторе выглядела несколько обескураженной. — Вы лечащий врач этого мальчика, доктор… э-э?..
— Скалли, Дана Скалли.
— Да-да, доктор Скалли. Вы проводили исследования функции лизосом?
— Мне казалось, результаты всех исследований приложены. Должно быть все.
Докторша на экране зашелестела бумагами. Она что, невнимательно смотрела? — подумала Скалли.
— Я опасаюсь, — начала Скалли ровным голосом, стараясь не показать, как раздражает ее этот высокооплачиваемый консультант, — что это дегенеративное заболевание мозга второго типа… вроде болезни Сандхоффа.
Хотя Скалли не было нужды смотреть, но вся информация была у нее под рукой — в блокноте, где она на внутренней стороне обложки приклеила фотографию пациента, Кристиана Фирона. И каждый раз, когда ей нужны были сухие медицинские факты, она сперва видела веселое улыбающееся лицо шестилетнего мальчишки. И подпись под фотографией: «Доктору Скалли — с любовью. Кристиан».
