так?
Тварь могла только улыбаться, но ликование, которое она испытала, было таким сильным и искренним, что мне снова почудилось, будто на меня опускается огромный пресс.
– Ну разумеется. Мы же так плохо расстались. К тому же ты обошелся со мной очень грубо.
Подавшись вперед, Кайл приблизился к ней совсем немного, но так он мог видеть ее, – наше, – лицо снизу, беспрепятственно поймать взгляд.
– Пожалуй, что так. Моя недоработка.
Ответа от твари не требовалось, и, помня недавнюю боль, она молчала, а он встал и прошелся по комнате. Подумал и раздвинул тяжелые ночные шторы.
– Значит, Альфред Готтингс – твоя работа?
Он уточнял очевидное, чтобы выиграть для себя небольшую паузу, но тварь купилась.
Оскалившись, она даже позволила мне сделать глубокий вдох, довольная признанием своих заслуг.
– Ну конечно. Я знала, что ты поймешь. И узнаешь. Дети ведь должны быть похожи на своих родителей, не так ли? А ты всегда был умницей. За то я тебя и люблю.
Он отвернулся от окна, окинул ее еще одним внимательным взглядом, а потом не спеша вернулся в кресло.
Тварь надсадно засмеялась:
– Ой! Кажется, я сказала что-то не то. Это слово ложится на язык так непривычно. Она правда тебе настолько дорога?
Кайл принял практически ту же позу, – откинулся на спинку, сцепил руки на животе.
– Зато ты, как я вижу, быстро забываешь.
– О, нет! Нет, нет, нет, так не пойдет! – тварь зашипела раньше, чем он успел сделать хоть одно движение. – Видишь ли, милый, она пока жива. И ты, конечно, думаешь, что я ничего ей не сделаю, пока ты не позволишь мне пошевелиться. Но что если прекратить дыхание? Или занять чуть больше места внутри? От нее очень скоро ничего не останется. И ты будешь тем, кто не просто убил ее, но еще и лишил последних предсмертных судорог. Хочешь сыграть в это? Аааа!
На этот раз мы не уловили даже движения брови, но новая волна боли прошла через тело, заставила его забиться в конвульсиях, и сразу же схлынула.
Для меня это была просто боль.
Сущность же затряслась и не могла остановиться, а ее, – мои, – глаза полезли из орбит.
– Мразь…
– Уже не «любимый»? – Кайл ответил ей короткой и до крайности неприятной улыбкой.
У него было больше власти, чем мы обе могли предположить, но тварь, даже продолжая дрожать, улыбнулась в ответ.
– Всегда. Я же сказала, что давно тебя простила.
Он хмыкнул и сделал вид, что не расслышал.
– Далеко же ты забралась.
– Все мы стремимся домой, когда нам нужно зализать раны, – она снова отозвалась чуть нараспев, откровенно издеваясь.
В отличие от многих других сущностей, эта была полностью разумна. Сейчас она смотрела только на Кайла и чего-то от него ждала, и я решилась попробовать.
Всего один раз – на большее меня не хватит.
Тело дернулось, и мне даже удалось оторвать пальцы от подлокотников, но оно тут же навалилось сильнее, расширилось, заполнило собой так, что телу пришлось хватать воздух губами.
– Ух ты! Она у тебя упорная. Я знала, что тебе нравятся именно такие.
Кайл ничего не сказал, но немного сменил положение, садясь прямо.
Он не мог не понять, что случилось, как и того, что второй попытки уже не последует, но ничего не предпринимал.
Это значило, что время, отведенное им себе на раздумья, истекло.
– Чего ты хочешь? Мести? – он спросил уже совсем иначе, покойно и коротко.
Тварь улыбнулась.
Она рвалась с цепи, на которую он ее посадил, как бешеная кровожадная псина. Ее по-прежнему трясло от боли, которую он ей причинил. И все же она продолжала скалиться.
– Ты знаешь. С тех пор, как мы встретились, я хочу только одного. А ты меня даже не узнал. Это немного обидно. О! – она умолкла ненадолго, оборвав саму себя. – Я вижу, тот сопляк, что таскался за тобой, тоже еще жив. Не говори, что он тоже меня не помнит!
– Вспоминает каждый день, – на этот раз Кайл на ее улыбку ответил, дернул уголками губ.
Тварь развеселилась.
Она продолжала заполнять меня собой, как черный дым заполнял холл этого дома совсем недавно, и места для меня становилось все меньше.
– Я на это надеялась. Видимо, мой подарок пришелся ему по нраву. Как думаешь, твоей Эли подойдёт что-нибудь подобное? Тебе ведь нравится её радовать. Я бы с удовольствием поучаствовала.
– Элисон не твоя забота.
Кайл отозвался чуть высокомерно, но настолько невозмутимо, что на секунду мне стало легче.
Тварь тоже уловила интонацию, и ухмылка сползла с ее, – теперь уже точно ее, – лица.
– Сейчас как раз таки моя. И знаешь, что, Кайл? Она мне не нравится.
Это звучало как приговор, и я постаралась притихнуть, стать как можно более незаметной для нее.
Что бы Кайл ни собирался сделать, помочь ему я не могла, а значит, и мешать не следовало. Не нужно было еще сильнее ее злить.
Он же хмыкнул негромко, но очень выразительно:
– Ты меня не удивила.
Тварь… Эмери. Она назвала себя Эмери.
Лицо свело, когда она попыталась поморщиться.
– Нет. Тот щенок был просто противным. Его следовало проучить за самоуверенность, а эта… Она отвратительна.
Севший от злобы голос превратился почти что в шипение, но Кайла оно мало впечатлило. Он потер шею сзади, давая понять, что устал и предпочел бы сразу перейти к самой интересной части.
Эмери же истолковала это как-то по-своему.
Она снова улыбнулась, но сложить мои губы во что-то даже относительно приятное у нее так и не вышло.
– Ты знаешь, а у нее все же есть достоинства. Столько интересного в ее голове. И очень много про тебя. Правда, эта часть мне не нравится. Она заставляет меня в тебе разочаровываться. Столько лет, ммм… – угол обзора у нее был небольшим, но она все же скользнула взглядом по комнате. – Как тебя вообще угораздило связаться с ней? Неплохое тело, я согласна, но не лучше многих других. Тебя ведь никогда не привлекали те, кто скулит по любому поводу. А она только этим и занимается. Одно только это чего стоило: «Зачем он на мне женился?».
Она снова исказила мой голос, пытаясь передразнить им меня же и попробовала закатить глаза.
– Весь этот бред в ее голове... А тебе ведь лестно думать,
