Фарос следил за приближающимися силами, укрывшись междузубцами древних стен. Вырезанные позади него скульптуры напоминали о строителяхсвятыни — прекрасных и великолепных эрдах, склонившихся с дарами перед рогатымБогом Саргоннасом. Но ничего из остатков былой красоты не трогало беглого раба;там, где Гром изумленно разглядывал изображения прошлого, светло-коричневыйминотавр видел лишь невозможность их практического применения.
— Легионеры с севера, людоеды на юге, — бормотал Фарос.
Он устало прикрыл глаза и повернулся к остальным — в товремя как многие из его последователей в дополнение к кожаным килтам носилистальные нагрудники, Фарос беспечно оставлял верхнюю часть тела незащищенной.Густая грива широкой волной лежала на плечах, испещренных бесчисленными шрамамии ожогами, свидетельствами ужасного прошлого. Последние годы его именовалирабом, вором и мятежником. Никто не смог бы найти в нем и намека на некогдаизнеженного юношу, одного из членов столичной «золотой молодежи» и племянникаимператора.
Фарос никогда не стремился к политике, но высокое родствозаставило его заплатить еще более высокую цену. Сначала он очутился в покрытомпеплом Вайроксе, среди вулканов Митаса, осужденный трудиться во славуузурпатора Хотака. После неудачного восстания его отправили в такое место, гдешахты Вайрокса показались оазисом, — рудники людоедов в Керне.
Там Фарос понял истинную глубину жестокости.
Там навсегда изменился.
И сейчас, чтобы мстить, он вернулся именно в Керн, а не вимперию.
— Все как ты сказал, — произнес темно-коричневый воин,быстро сложив пальцы в символ Саргоннаса. Его отец был одним из последнихжрецов Бога, потому Гром всегда верил в него, несмотря на то, что Боги, какизвестно, оставили Кринн десятилетия назад. Его вера только укрепилась, когдапоползли слухи о возвращении Богов и Саргоннаса. — Клянусь Рогатым, этонесомненный знак...
— Знак того, что у командиров Арднора больше воображения,чем у его отца, — фыркнул Фарос, посмотрев на черную фигуру, выделяющуюся средиостальных. — А что ты скажешь?
— Ведет ли их глупец или герой, но легионеры теперьдействуют гораздо хитрее, — ответил тот.
— А если их ведет твой брат?
Черные как смоль глаза Бастиана сузились:
— Если бы Арднор был среди них, я бы первым бросилсядобывать его рога, и ты знаешь это.
Фарос мрачно кивнул:
— Именно поэтому ты и находишься среди нас, Бастиан... — Онвнезапно повернулся и пошел прочь, в пыльный лабиринт ходов, уводящий внутрьХрама. — Всем полная готовность! Настало время поприветствовать милыхпаломников... и нашими клинками указать им путь в потусторонний мир!
Людоеды и легионеры были уверены в своей награде за этупобеду. Император Арднор, недавно занявший трон после «несчастного случая», какон всегда подчеркивал, назначил главами многих легионов командующих из числаверных Защитников. Тех, кто прежде всего был верен ему и ХрамуПредшественников. Они железной рукой навели дисциплину, безжалостно карая замалейшую провинность. Основной задачей теперь было истребление мятежников, аглавное — их лидера, Фароса. Тому, кому улыбнется удача, можно былорассчитывать на богатство, награды и милость из имперской столицы, Нетхосака.
Людоедам также хотелось уничтожить мятежников, но у них былии другие цели. Приказы приходили не от их номинального повелителя, ВеликогоКхана, а от истинного владыки Керна и Блотена. Великий Лорд Голгрин особымвердиктом повелел доставить предводителя мятежников к нему, предпочтительноживого, но можно и одну только голову. Фарос и так стоил ему правой руки,отрубленной в последнем сражении, — и эта невидимая рука болела и призывала кмщению.
Командующие поддерживали лишь самую минимальную связь междуармиями, чтобы случайно не навредить друг другу, но не оказывали помощь всражении. Старая расовая ненависть была еще слишком сильна — так быстро ее немогли смягчить никакие договоры между Хотаком и Голгрином.
Кожаные походные барабаны глухо рокотали, подгоняя людоедов.Ветер усиливался, мередрейки начали громко шипеть, дергаясь на привязи, воинынедовольно потрясали оружием, пока, наконец, командир не указал мечом на Храм.
Довольно взревев, орда кинулась в сторону развалин.
На севере командующий удерживал ситуацию под контролем —легион молча ожидал приказаний.
Пронзительный свист наполнил воздух — множество людоедовупали навзничь с торчащими в груди и шее арбалетными болтами, во все стороныполетели брызги крови. Но, несмотря на многочисленные потери, волна людоедов неумерила скорости. Лучники мятежников, расположившись на стенах Храма,продолжали досылать в них залп за залпом. Людоеды только сейчас догадалисьзамедлить шаг и пробираться вперед, прячась за большими камнями.
Внезапно огромные валуны обрушились на стены Храма в теместа, откуда стреляли сильнее всего, — это легионеры, использовав людоедов вкачестве приманки, теперь уверенно пустили в ход огромные катапулыы.
Каждый удар эхом разносился по окрестности, камни дробилидревнюю кладку, заваливая лучников тоннами обломков. Выстрелы мятежников стали реже— теперь и они начали нести серьезные потери. С низким рокотом одна из башен,простоявшая столетия, рухнула, рассыпавшись в каменную пыль перед наступающимлегионом.
Воины торжествующе взревели, громче запели рога, и скоростьдвижения войска увеличилась. Катапульты теперь гудели не умолкая, под ихприкрытием легионеры могли приближаться беспрепятственно, их лучники получиливозможность ответить стрелами. С юга людоеды догадались проделать то же самое.
Но, несмотря на залпы катапульт, мятежники не прекратилисопротивляться — из многих окон Храма продолжали вылетать стрелы и копья.
Легионер-знаменосец размахивал флагом с красным скорпиономуже у самых стен Мер`хрей Дура, следом за ним устремились остальные солдаты, итотчас катапульты прекратили частый огонь, развернувшись для новой цели.Лучники немедленно посылали десятки стрел в любую точку Храма, где иммерещилось движение. Барабаны зазвучали новым ритмом. Рев людоедов и минотавровнаполнил воздух.
Внезапно, словно вынырнув из недр земли, возникли рядымятежников, ведомые Бастианом, и ударили в незащищенный тыл людоедскоговоинства. Черный минотавр очертя голову ринулся в битву, мгновенно поразивближайшего людоеда и немедленно вонзив меч в горло другого.
