и выходило, что от гибели Макарова и вплоть до боя в Желтом море, русский флот вел себя крайне пассивно. А такое поведение врага поневоле будет расхолаживать, появится излишняя самоуверенность с пренебрежением, а то и откровенным презрением противника. Такие ошибки всегда дорого обходятся, если появятся решительные генералы и адмиралы, способные действовать вопреки полученным сверху указаниям.
— Скорее всего, Николай Александрович, выход одного единственного «Цесаревича» с крейсерами, и наш вечерний обманный курс к югу, наблюдатели восприняли как попытку продолжения прорыва, и здесь не обеспокоились. А мы достигли этим маневром полной тактической внезапности. К тому же генерал Ноги знает нашу скудость в силах, и не обеспокоился установкой береговых батарей, и содержанием достаточного гарнизона пехоты, как в Дальнем, так и Талиенвани. Вы правы — десант был невероятно безумным по риску предприятием, именно потому он нам и удался. Но, пожалуй, нам следует спуститься с крыши, и покинуть сей наблюдательный пункт — сегодня ночью противник уже не станет предпринимать никаких атак. Японцы сделали должные выводы — ведь у нангалинских позиций стрельба так и не началась, они прекрасно видят наши корабли.
Получить такой комплимент от рассудительного Вирена многого стоило, и Матусевич решительно направился к лестнице, что вела на чердак. И хотя половицы под ногами заскрипели, на это адмирал не обратил внимания. А дальше уже по нормальному широкому пролету прошел в свой кабинет на втором этаже, в окне которого можно было увидеть незабываемое зрелище — полная кораблей гавань и слепящие лучи прожекторов. Начальник штаба капитан 1-го ранга Вирен ушел к себе в кабинет, и явно будет не отдыхать, а работать — потрясающего трудолюбия человек.
— А мне надо отдыхать, иначе ходить не смогу…
Матусевич устало опустился на мягкий диван, он уже не спал почти двое суток — все перед глазами мелькало как в калейдоскопе. Дрожащими пальцами расстегнул пуговицы на кителе, в голове в который раз промелькнули чужие мысли , которые Николай Александрович уже воспринимал как свои собственные . Привык как-то за эти четыре дня прошедших после сражения в Желтом море, в котором на мостике нелепо погиб командующий эскадрой контр-адмирал Витгефт. И он бы сам получил тяжкое ранение в живот, только неожиданно появившийся внутренний голос заставил его отойти под прикрытие стального скоса. Потому и уцелел от разрыва, в котором погибли другие офицеры и матросы. И уже проваливаясь в пучину сна, подумал, что вовремя принял командование над порт-артурской эскадрой, и вместо поражения добился успеха…
В боях на подступах к Порт-Артуру в «плотных» штурмовых атаках японцы, которые именовали их «ускоренным наступлением», порой несли чудовищные потери…
Глава 2
— Думал, прошел самый суматошный день, а он даже не прекращался, четвертые сутки пошли, как Дальним овладели. Одно хорошо — сегодня всю ночь поспал, а то уже с ума сходил от недельного недосыпа…
Матусевич прошелся по мостику «Цесаревича», подставляя лицо прохладному ветерку. На броненосце он себя чувствовал гораздо лучше, чем на берегу — покачивание палубы под ногами придавало дополнительной уверенности, что ли. Да и вышел в море с одной целью — немного погонять крейсера Девы, а то оные слишком уж «оборзели» — вот таким странным образом отозвались мысли в мозгу. И японцы ощутили, что начали играть, если не с огнем , то в «русскую рулетку» — двенадцатидюймовый снаряд разорвался перед носом «Асамы», и это с предельного расстояния в семьдесят кабельтовых. Так что рванули самураи как призовые рысаки, но было видно, что на таком «скаку» они долго не выдержат. Надоели «надсмотрщики», нужно показать, кто теперь в квантунских водах хозяин, а то японцы по привычке продолжали думать о своем превосходстве, а времена в корне изменились, с первыми днями войны не сравнить.
— «Якумо» вчера ушел, ваше превосходительство, — Вирен, как всегда находился рядом, как и положено начальнику штаба, — видимо, отправился в Чемульпо уголь грузить, но скорее ушел в Сасебо. И эта троица не сегодня-завтра туда уйдет, ямы на них не бездонные.
— Вначале пусть побегают хорошо, а мы погоняемся за ними, — Матусевич ощерился, улыбка стала недоброй, — Дева к Эллиотам напрасно сходил, мы его отсекли, и пришлось голубчику по дуге удирать. Будем гнать дальше, у меня возникло твердое убеждение, что долгого «забега», да еще на семнадцати узлах хода, «Асама» не выдержит. Нам бы только ход выдержать еще часа два, а там можно крейсера в дело пускать — они должны догнать неприятеля, даже «собачек», а «Диана» не должна отстать — корабль хорошо разгрузили, на волну всходит куда лучше, чем раньше.
Матусевич посмотрел на трехтрубный крейсер, на котором закончились работы, которые были прерваны лишь на два дня, для захвата Дальнего. Сам корабль по расчетам флагманского кораблестроителя Кутейникова, сына знаменитого отца, максимально облегчили от перегрузки, обычного явления на отечественных верфях, сняв с «охотницы» все, что только было возможно. Избавились почти от всей противоминной артиллерии, сняв дюжину 75 мм пушек с батарейной палубы, полностью освободив ее для приема дополнительного запаса угля в случае дальнего перехода. На верхней палубе оставили только четыре таких
