выдадут замуж по чужой воле, а потом внезапно отпускают на свободу, это действительно сбивает с толку. Я обдумываю ее предложение. Несмотря на то, что моя сестра жила в Нью-Йорке последние четырнадцать лет, я никогда её не навещала, поскольку продолжала учёбу и старалась угодить родителям. Но если Райя смогла там себя найти, то, может быть, и мне повезет.
Ведь мне нечего терять, верно?
— Я приеду, — говорю я.
Она спрашивает взглядом, уверена ли я, но ничего не говорит. Затем кивает и целует меня в щеку.
— Отлично, — говорит она. — Будет здорово, если ты будешь со мной, а остальное мы сможем решить в процессе. Я начну оформление визы, чтобы ты могла работать. Может, попробуешь устроиться куда-нибудь? Обычно это хороший способ завести друзей в новом городе.
Я ни дня в жизни не работала, но эта мысль очень воодушевляет.
— Звучит отлично, спасибо. — Возможно, я смогу стать новой собой. Смогу попытаться заработать собственные деньги и обеспечивать себя вместо того, чтобы позволять другим заботиться обо мне.
Почти одновременно мы чувствуем, направленный в нашу сторону взгляд Крю, который стоит возле бара, игнорируя тех, кто пытается с ним заговорить. Его внимание сосредоточено только на одном человеке в этой комнате.
— Может, нам стоит поговорить об этом позже, — предлагаю я, улавливая очевидный намек.
— Извини, — усмехается Райя, — я займусь своим мужем и позволю ему ласкать меня. — Но затем она быстро добавляет. — Не переживай из-за того, что ты девственница, Хани. Ты поймешь, когда придет время.
Я все еще в шоке, что выдала это вслух. Но что еще хуже, я всегда думала так же, и теперь не хочу, чтобы это казалось чем-то особенным. Я слишком долго сдерживалась, и ради чего?
Я направляюсь к другому бару самообслуживания. Схватив бутылку шампанского, наливаю себе фужер и смотрю на танцпол.
— Ты все еще думаешь о моем члене? — Я подпрыгиваю и чуть не проливаю напиток. Я даже не услышала, как Доусон подкрался ко мне. Инстинктивно прижимаю руку к груди, где бешено колотится сердце.
— Я не… — начинаю я, но замолкаю.
Он ухмыляется, берёт бутылку, которую я поставила, и наливает себе фужер.
Этот мужчина не должен быть таким привлекательным. Это почти преступление.
— Но теперь думаешь? — Его голубые глаза приковывают меня, когда он делает глоток шампанского. А я не могу отвести взгляд.
— Ну, раз уж ты поднял эту тему… — смело говорю я. Я редко бываю такой дерзкой с мужчинами. Но с Доусоном это почему-то легко. Может, потому что я знаю, что больше его не увижу.
Он ставит бокал на барную стойку и усмехается.
— Я знаю одну неиспользуемую кладовку, если хочешь…
— Хорошо, — резко выпаливаю я, и он, кажется, удивлён. Не понимаю, почему кто-то настолько привлекательный удивляется. Могу поспорить, что женщины соглашаются на все, чего он хочет, без малейших колебаний. Он наклоняет голову набок, затем берёт мой бокал и ставит его на стойку позади нас. Хватает меня за руку и ведёт к задней части зала. Мы покидаем приём, и мой взгляд прикован к его руке, крепко держащей мою, и к тому, как уверенно, но заботливо он меня ведёт. Я слишком нервничаю, чтобы смотреть по сторонам и заметить, кто мог нас видеть.
Слышу, как бьется мое сердце.
Я действительно собираюсь это сделать?
Нет, конечно, нет.
Потерять девственность на свадьбе сестры? Я действительно на это подписываюсь? Но, с другой стороны, как только это будет сделано, всё будет позади, правда? Новая я. Решение, которое я наконец принимаю для себя.
Мы останавливаемся перед дверью, и он открывает кладовку. Доусон вежливо заводит меня внутрь, затем сам заходит следом, занимая почти всё пространство. Здесь горит свет, и прежде, чем я успеваю нервно что-то сказать или убедить себя, что это плохая идея и бежать, он прижимает меня к двери с лёгким стуком. Его руки оказываются на моих бедрах, прежде чем его губы касаются моих губ.
И я мгновенно таю в его объятиях.
Взрыв желания, жара и жгучей страсти охватывает меня.
И, блядь, он умеет целоваться. Его язык настойчивый, но ленивый. Властный, но даёт мне пространство для исследования. Определённо лучший поцелуй в моей жизни, но мысли в голове начинают метаться.
Что я знаю об этом человеке?
Он смешной.
Он очень красивый.
И он заставляет мои женские части петь.
Также он дружит с мужем моей сестры, который, так уж вышло, невероятно опасен. Делает ли это Доусона таким же опасным? Большинство присутствующих на этой свадьбе в той или иной степени преступники. А Доусон? Вероятно тоже.
Все эти мысли покидают мою голову, когда я чувствую, как его твердый член прижимается к внутренней стороне моего бедра.
Член.
Член.
Член.
Здесь нет места размышлениям…
… только Доусон.
Хочу больше.
Нужно больше.
Без стыда и раздумий я принимаю все, что готов предложить этот человек.
Я поднимаю руки, которые всё это время были плотно прижаты к бокам, и хватаю его за рубашку, притягивая ещё ближе, если это вообще возможно. Мои бёдра сами собой начинают тереться о него, жаждая его члена. Я позволяю своему телу взять верх над желанием, потому что не имею ни малейшего представления о том, что делаю.
— Подожди! — выдыхает Доусон и отстраняется.
Я мгновенно ощущаю потерю его губ. Я сделала что-то не так? Мои руки опускаются, и я понимаю, что помада, вероятно, размазана по нашим лицам, но не могу встретиться с ним взглядом.
— У меня с собой ничего нет, — говорит он.
Ой! Точно, презерватив… конечно. Чувствую, как меняется энергия в комнате, но не хочу, чтобы все заканчивалось. Наконец поднимаю глаза, и когда встречаюсь с ним взглядом, его глаза наполнены жаром. Я делаю резкий вдох. Я так блядски сильно хочу этого.
Его. Я хочу его.
Я нахожу в себе какое-то мужество и действую, прежде чем смогу передумать.
Я уже здесь, так что извлеку из этого максимум пользы.
Собрав подол платья в руке, я слегка его поднимаю, делая шаг к Доусону. Я опускаюсь на колени перед ним. Он внимательно наблюдает за мной своими бурными голубыми глазами. Но не спрашивает, что я делаю, потому что уже знает.
Я тянусь к ремню и начинаю его расстегивать. Когда ремень расстёгнут, освободить его член оказывается легко, и как только это делаю, начинаю сравнивать. Последний член, который был у меня во рту, был намного меньше. Смог бы этот вообще влезть в меня, если бы мы занимались сексом?
Дерьмо.
Я целую его чуть выше пениса, и
