кусочкам, и уж точно нет моих дерьмовых родителей. Я остаюсь в темноте без надежды найти свет.
Моя семья никогда не поймет. Я боролась со своим психическим здоровьем всю свою жизнь. Они пытались сказать мне: «Это этап, ты перерастешь его». Моя мать настаивала, что средняя школа трудна для всех, и как только я попаду в реальный мир, все изменится. Они твердо верили, что мне просто нужно научиться лучше выражать свои эмоции. Моя мать явно понятия не имеет, как работает психическое здоровье.
Я точно знаю, как хочу выразить свои эмоции. Лезвие, лежащее на полу рядом с моими окровавленными руками, кажется чертовски хорошим способом. Это единственный известный мне способ выразить что-либо еще.
Мои мысли всегда побеждают. Просто режь немного глубже. Этого недостаточно. В этом деле нужно идти дальше, так что, возможно, я действительно почувствую что-то помимо оцепенения, которое сейчас распространяется по моему сердцу. Я снова провожу лезвием бритвы по коже, и от него мгновенно начинает тянуться красная дорожка. Кровь стекает на пол, собираясь в лужицу от предыдущих порезов.
По краям моего зрения начинает темнеть, и я замечаю, что больше не чувствую пальцев рук и ног. Мне следует встать, но я не могу пошевелиться. Теперь все вокруг меня окутано дымкой. Это почти так, как будто я смотрю на это со стороны. Наконец-то, думаю я, и приветствую это чувство.
Мое внимание привлекает темная фигура в коридоре рядом с ванной. Черные струйки дыма вьются по ковру. Я пытаюсь поднять голову повыше, чтобы получше рассмотреть, с чем они связаны, но я слишком слаба. Я с удивлением наблюдаю, как похожие на дым завитки медленно приближаются ко мне.
Думаю, на этот раз я, наконец, сделала это. Я позволила оцепенению поглотить мое тело, и слеза скатывается из уголка одного из моих темно-карих глаз. Это та часть, где я могу освободиться от всего этого, верно? Мои глаза закрываются, когда тени останавливаются прямо рядом со мной.
Я резко просыпаюсь от того, что мама кричит мне в лицо.
— ЛЕНА! Что ты сделала? Как ты могла так поступить с собой? Посмотри на этот беспорядок.
Мой рот открывается, чтобы ответить ей, но ничего не выходит. Я хочу сказать ей, чтобы она оставила меня в покое. Позволь мне уйти из этого жестокого мира так, как я хочу. Просто дай мне насладиться моментом, пожалей меня и продолжай жить своей жизнью. Это то, чего я хочу больше всего на свете. Просто дай мне умереть.
Мои глаза закрываются, когда я отключаюсь от нее, и темнота окутывает меня. Когда они снова открываются, я лежу в кровати, укрытая ниже пояса темным колючим одеялом. Мои руки лежат вдоль туловища ладонями вверх, от локтей до запястий их покрывают бинты.
Я делаю глубокий вдох, понимая, что моя мать нашла меня вовремя. Я даже не могу покончить с собой должным образом. Единственный раз, когда она появилась, чтобы спасти меня, был тогда, когда я не хотела, чтобы меня спасали. Гребаные цифры.
Глава 1
Лена - 2 года спустя
Предполагается, что учеба в колледже должна быть легкой и веселой. Последние годы нашей умирающей юности, но это не кажется веселым. На самом деле, прошло много времени с тех пор, как я была способна чувствовать что-либо, кроме пустоты. Последние два года были пронизаны одним разочарованием за другим. Точно так же, как и всю мою гребаную жизнь.
После того, как моя мать очень грубо прервала мою неминуемую смерть на полу в ванной своего идеального дома, она отправила меня в больницу. Я пробыла там всего неделю. Когда я вернулась домой, то обнаружила, что все мои вещи собраны. Она была готова отправить меня в колледж без единого слова.
Не было никаких дискуссий, никаких разговоров о терапии или вопросов о том, почему я сделала то, что сделала. Она просто нашла меня истекающей кровью на мраморном полу, отослала подальше, чтобы порезы начали заживать, и продолжала притворяться, будто ничего не произошло. Для моих родителей психических заболеваний не существует. То, что я пропускаю колледж, выставляет ее и моего отца слабаками. Мы не можем этого допустить.
Единственный плюс пребывания здесь в том, что я не в том доме с ними. Моя мать проверяет каждые несколько дней, чтобы убедиться, что я не отстаю от учебы, но ни она, ни мой отец никогда не спрашивают меня, как у меня дела, и не упоминают о попытке покончить с собой. Ни попытка двухлетней давности, ни какая-либо другая до этого. Они просто носят свои розовые очки и притворяются, что их дочь не в полном дерьме.
Я закрываю глаза и вспоминаю темную фигуру, которая заполняла мое зрение до того, как тьма поглотила меня. Что-то в том, что я увидела ее, говорит мне, что в тот раз я была близка к этому. Я была всего в нескольких секундах от того, чтобы обрести облегчение от этого долбаного мира.
Вместо этого я сижу здесь, в этом дерьмовом колледже, с дерьмовым парнем и фальшивыми друзьями, притворяясь, что счастлива. Я хороша в том, чтобы натягивать на лицо фальшивую улыбку, притворяясь, что снаружи все в порядке. Люди не хотят знать о твоей борьбе. Никто не хочет быть рядом с тобой. Я поняла это на собственном горьком опыте в тот день, когда Дэни решила, что Росс значит больше, чем наша дружба.
Лучшим во всей этой ситуации с ней было то, что они расстались менее чем через шесть месяцев. Она пыталась позвонить и написать мне, чтобы восстановить связь, но я просто сказала ей: «Извини, Дэни, для всех будет лучше, если у меня не будет никаких связей с Черри-Хилл». Я бросила ей в лицо те же слова, которые она мне сказала, и я не чувствую себя виноватой из-за этого. Даже если бы я смогла найти в себе силы простить ее, все уже никогда не было бы по-прежнему после того, как она обращалась со мной.
Решение Дэни разорвать нашу дружбу вызвало череду событий, которые кричали: «Давай трахать Лену всеми возможными способами». Я делала все, что могла, стараясь высоко держать голову во время каждого из них, но я не думаю, что смогу делать это больше. Мысленно я нахожусь прямо на грани того, где я была, когда перерезала себе вены на полу в ванной.
Мой телефон звонит, и я смотрю вниз, чтобы увидеть видеосообщение с незнакомым номером телефона. Начинают поступать