идет. Ты просто зайка…
Новый приступ хохота не дал ей закончить.
Петя побагровел и двинулся в ванную, но дверь была заперта. Там, конечно, заседал Ленька, их сын, второклашка.
– Сколько раз тебе говорил – пользуйся своим… – проскрежетал Петя в закрытую дверь.
У детей имелся свой отдельный туалет, возле детской.
– Да его внезапно на кухне что-то прихватило, – попыталась объяснить сквозь смех Катька.
– Что здесь смешного? – уже почти проорал Петя и бросился к зеркалу в коридоре.
Но тут дверь ванной отворилась, и в коридор вышел уже умытый, хотя еще и одетый в пижаму сын, он скользнул по папе взглядом и деловито уточнил:
– К Лизке в садик сегодня, на утренник?
Спокойная реакция сына, как ни странно, приободрила Петю, он дошел наконец до коридорного зеркала.
Самые ужасные опасения, которые он не смел пока сформулировать, сейчас же подтвердились.
На него смотрел голый, плотный, покрытый темным, уже седеющим волосом мужчина в красных боксерах, с небольшим круглым брюшком и сердитыми глазами. А из привычной и такой знакомой лысины росли аккуратные заячьи уши. Белые и мохнатые. Выглядели они не как крепкие уши матерого зайца, а как детские. Такие должны были бы украшать какого-нибудь совсем юного зайца, максимум подростка, но почему-то украшали его, руководителя отдела по работе с партнерами, человека вполне солидного, уважаемого, с которым никакой такой вот хери случиться никак не могло! По определению. Петя подергал сначала один отросток, потом другой, потянул – ушки и не подумали поддаться. Дернул посильнее – с тем же успехом он мог попытаться выдернуть свои настоящие уши. Сомнений не было: самозванцы росли прямо из головы и были его собственными вторыми ушами, помимо обычных человеческих двух, которые лопоухо, как-то очень по-родственному, но словно немного потерянно торчали там, где и располагались с самого дня рождения.
Петя снова, уже без всякой надежды сунул пальцы вниз – меховой шарик тоже торчал на месте.
– Кать, ну что ты ржешь, – обреченно прошелестел он. – Как я теперь…
«Пойду на работу», хотел он сказать. Но не смог. Жена явно не понимала масштаба бедствия, а главное, что оно – реальное. Что это не маскарад и не шутки.
Катя тихо подошла к нему и тронула его сзади, там, где трусы неприятно вздымались, оттянула резинку.
– Ой! – произнесла Катька. – Хвостик.
И ее накрыл новый приступ смеха.
– Папа теперь зайчик! – воскликнул Ленька, до сих пор, оказывается, тихо стоявший здесь же.
Петя выпучил глаза и покраснел.
– Вон! – закричал он. – Быстро в свою комнату одеваться. Опоздаешь в школу!
Тем временем Катя, наконец отсмеявшись, осторожно ощупывала его уши, легонечко тянула то одно, то другое. Только теперь она начала догадываться, что мужу ее в самом деле не до смеха и ушки у него выросли не декоративные.
– Ты мой бедный. Так не больно? – спрашивала она жалостливо. И вдруг дернула посильней.
– Больно! – заорал Петя. – Ты совсем? Скорую вызывай по страховке!
– Скорую?
– Да! Буду резать.
– А если… снова отрастут? На старом месте? И хвост же еще… Может, лучше пока не трогать?
– Проклятье, – только и простонал он в ответ. И добавил совсем уже тихо:
– Плакали наши Альпы.
Лететь на курорт они должны были уже завтра, там и собирались встретить Новый год.
Но Катька только легкомысленно махнула рукой: «Главное, чтобы ты был здоров!»
Из дальнего конца коридора послышалось цоканье – проснулся дремавший на своем одеяльце Дик, Петя подобрал его много лет назад слепым щенком у речки на даче. Дик сделал несколько шагов, принюхался, внимательно посмотрел на хозяина и, словно бы вспомнив о родстве с троюродной легавой по дедушкиной линии, сделал стойку и гневно, отрывисто гавкнул.
– И ты, Дик, – обреченно вздохнул Петя.
– Завтракать будешь? – деликатно перевела разговор на другую тему Катя. Она хорошо знала, что после корпоративов у мужа просыпается зверский аппетит. И нет той силы, которая изменила бы этот закон.
– Что-то не хочется, – услышала Катя. Впервые за десятилетнюю совместную жизнь. И только теперь насторожилась всерьез.
– Может… тебе морковку почистить? – растерянно пробормотала Катя, но Петя только качнул головой, вернулся в спальню и плотно затворил за собой дверь. Взял Катькино круглое зеркало, перед которым она обычно наводила марафет, и начал исследование. Да, уши росли точно из лысины, рядышком, белым мехом прихватило и небольшой островок между ними, и темя чуть ниже. На просвет уши были нежно-розовые, теплым розовым цветом отливал даже густой белый мех. В голове они сидели крепко, как два побега на грядке, однако новых слуховых ощущений не прибавилось, значит, были чистой декорацией. Что, пожалуй, внушало надежду. Или ему просто хотелось надеяться хоть на что-нибудь?
2
В дверь поскреблись. Папина любимица, четырехлетка Лизка с распущенными волосами, в ночной рубашечке с утятами уже входила в комнату. Аккуратно закрыла за собой дверь. Ей, конечно, всё уже донесли.
– Папочка, – выдохнула Лизка. Дочка приблизилась к нему и осторожно коснулась стоящих торчком ушей. Медленно провела по ним ладошкой.
Это оказалось довольно приятно.
– Зайка мой любимый, зайка мой беленький. Зайка мой мягкий, – приговаривала Лизка и гладила папе ушки.
Петя почувствовал, что глаза у него становятся мокрыми и что, как ни странно, все в этом мире не так уж отвратительно.
– Я сегодня на утреннике стишки про зайчика буду рассказывать, – продолжала убаюкивать его Лизка, – хочешь, прочитаю тебе?
– Конечно, – кивнул Петя, и знакомый стишок потек, а потом поскакал по кочкам.
Сидит, сидит зайка,
Сидит зайка серый
Под кустом, под кустом.
Охотнички едут,
Едут, скачут в поле
Во пустом, во пустом.
Произнося стихи, Лизка смотрела на папу, широко распахнув свои темно-серые глаза и словно пытаясь его баюкать. Он кивал ей в ритм.
– И еще один мы учили, – продолжила дочка, когда стишок кончился. – Заяц белый, где ты бегал? – Лизка запнулась. – Ой, дальше что-то не помню…
Петя вздрогнул, он тоже не помнил, что там дальше, но саму присказку хорошо знал, ее почему-то любил повторять при встрече его старый закадычный друг и однокурсник Андрюха.
Последний раз они виделись почти год назад.
А может, это как-то связано? – рассеянно думал Петя, – сегодняшний утренник, стишки, Лизка, Андрюха – но мысли этой не суждено было оформиться и сложиться: дверь с треском распахнулась.
На пороге стояла Катька. В руке она сжимала мобильник и почти кричала:
– Эпидемия! Ты такой не один. У некоторых еще вчера вечером выскочило! Кто-то, как и ты. Проснулись, а они… зайцы! Но не только. Кто медвежонок, кто бельчонок, кто барсучок! – Катька опять
