class="p1">* Сэтр, сэтра - господин, госпожа. Обращение, употребляемое применительно к Высшим Кланам.
* Хораты - проводники душ умерших. Сопровождают души, идущие по Тёмной Пустыне в Хорай (пекло)
Глава 1
Глава 1
Когда первый снег, лёгкий и блестящий, похожий на пыль разбитого в мелкую крошку стекла покрыл тронутую молодым морозом землю, Лиине Тарниер исполнилось двадцать три года.
День рождения был отпразднован скромно, без той помпы, которая обыкновенно сопровождала дни рождения тетки и двух её дочерей - сводных сестёр Лиины. Тётка Эрдана собственно и не была теткой девушки, просто вторая и последняя жена отца. Вторая после смерти матери, которую Ли даже и не помнила - её не стало очень рано, женщина покинула мир живых, когда дочери исполнилось три года. Вэйнар, отец Лиины и Глава Клана Тарниеров вскоре женился вновь - на вдове с двумя дочерьми, рослыми, синеглазыми, русокудрыми красавицами - близнецами.
Отношения между старыми и новыми членами семьи сложились вполне доброжелательные. Эрдана хорошо и ровно заботилась как о своих родных детях, так и о падчерице - девочке со странной внешностью, нехарактерной для уроженцев этой части Арнера.
В основном, в облике представителей Северных Кланов преобладали рослые, светловолосые особи с мягкими чертами лица и сильно развитой магией воды.
Лиина же была другой. Рослая - да. На голову выше остальных женщин, зеленоглазая, с пышными волнистыми волосами цвета старой меди. Кроме того, подрастая, девочка явила миру и Клану вспыльчивый, неуравновешенный характер и слабую, какую - то остаточную магию огня. Возможно, родись Ли где - нибудь на юге Арнера, она бы не выбивалась из толпы, но здесь, на холодных, круглый год промерзших скалистых берегах земли Тарниер... Лиина была как красный цветок на снегу - может, и красиво. Но неуместно и недолговечно. Кроме того, смуглый цвет кожи - совсем плохо, признак капли крови простолюдинов, каким то образом попавшей в безупречный поток крови Высшего Клана Тарниеров.
Тётка Эрдана была хорошей женой и лояльно настроенной личностью, но подрастая, рыжая девочка стала доставлять проблемы побегами из дома, драками с соседскими детьми и участием в сомнительных предприятиях вроде прыжков со скал в холодное море. Её наказывали, конечно. Крепкий кнут не раз ходил по узкой смуглой спине и тугим ягодицам. Ненадолго Ли успокаивалась, но потом, словно что - то раздирало её изнутри. И все начиналось снова: вместо вышивки бисером - прыжки в море, вместо аккуратной прически под серебряной сеткой с бусинами - лохматая копна ржавых осенних волос, перемешанных с прошлогодней листвой и цветами...
- Израстется! - успокаивала отца Эрдана - А не израстется, так выйдет замуж, муж обуздает. Не рви себе душу, Вэйнар!
Эрдане, женщине доброй и мягкой, просто очень жалко было сироту. Поэтому часто, подозвав вздрагивающую после крепкого отцовского кнута девочку к себе, гладила по голове. Жалея, украдкой от других членов семьи, совала угощение - коричный пряник или кусок хлеба, смазанный маслом и щедро присыпанный крупным сахаром.
Мысли о замужестве дочери посещали Вэйнара часто. Но, будучи мужчиной рассудительным и трезвомыслящим, он не питал радужных надежд - вереницы парней, желающих получить в жены "Пустоголовую Ли", не наблюдалось. И Глава не винил их в этом, прекрасно понимая - кому охота связываться с хоратом в юбке? Шли годы, а так никто и не решился. Старшая дочь Эрданы, Сола уже давно вышла замуж, моментально порадовав Клан рождением пары крепких мальчишек - погодок, на подходе уже была и младшая дочь, Тьера, а Ли... Все прыгала со скал и носилась по полям, и не хотела взрослеть.
Но все это можно было простить, если бы...
...не тот вечер, не тот соблазн и не та ночь. Не тот парнишка из Низших* - с мягкими каштановыми кудрями, падающими на плечи. С мягкими ладонями, пахнущими шоколадом. Карими, блестящими глазами, напоминающими вишни в крепком вине. Поджарый, загорелый под нездешним теплом, весёлый и ласковый. Бродячий торговец из тех, кто болтается по Арнеру в одиночку, пробираясь тайком на суда и повозки. Весь мир - дом, небо - крыша, а прожить можно, приторговывая оружием и краденным товаром.
...Лесные обходчики поймали их с поличным, прямо в лесу, на сырой траве - расхристанных, смятых и возбужденных. Полуголых, растрёпанных, покрытых ночной росой, приволокли к Вэйнару.
- Моя дочь... - только и произнёс тот, роняя голову на руки.
Но, быстро придя в себя, дал приказание отвести Лиину в сарай для порки, а горе - любовничка казнить ранним утром, пока же закрыть в одной из камер каменного дома, служащего одновременно складом и тюрьмой.
Дан сбежал ночью.
Только так никто и не понял, как удалось мальчишке, слабому и безоружному, покинуть каменный дом и пройти мимо стражников? Никакой магией Низшие не обладают, поэтому заподозрили кого - то из своих. Только не Лиину, нет. У порченой дочки Главы оказалось железное алиби - в ночь побега лежала она в лёжку после жестокой порки, в повязках, бреду и слезах по утерянному, ускользнувшему от неё будущему.
Все тайное становится явным. И через девять месяцев жена одного из стражников порадовала Клан хорошенькой дочкой с шоколадными глазами и волосами цвета крепкого кофе... Странное какое - то совпадение. Говорили об этом много и Лиина, слыша те разговоры и пересуды, сдвинув брови и скрепя сердце, притихла. Так затихает море перед сильной бурей.
Ну а потом - очередной побег из дома. Искали недолго, нашли почему - то в землях Лейнара, в одном из крестьянских домов, у старухи - знахарки.
- Из моря выловили девшшшонку, - шепелявила бабка беззубым ртом, колеся кривыми ногами и мелко тряся головой - Обходчики принесли ко мне. Так она ваша, штоль? Из Тарниеров, " Пуштоголовая Ли"? То - то я шмотрю...
По возвращению домой состоялся у отца и притихшей, присмиревшей дочери короткий, но выразительный разговор:
- Ты беременна, Ли?
- Нет.
- Зачем тогда гневила Богов, играя со смертью?
- Низачем.
- Пошла вон. Глаза б мои тебя не видели...
Не прошло и недели, когда Глава Клана Лейнаров прислал за Лииной своего поверенного. Тучный, рослый мужчина оглядел стоявшую перед ним девушку.
- Сэтр Лейнар ждёт Вас через месяц, сэтра Тарниер. Все ясно?
Та кивнула, и один из рыжих локонов, выпрыгнув из прически, заблестел в молодом вечернем свете, упав на бордовый бархат платья.
Потом
