пусть только осмелиться эта женщина рот раскрыть, она ей покажет!
Господин Ян был образцом нового человека в Китае. Он отличался чрезмерной вежливостью и всюду старался продемонстрировать свою образованность и хорошие манеры. Он знал, что соседские дети хозяйничают в его саду, однако говорить об этом не хотел: ведь господа Мин, если они люди воспитанные, рано или поздно придут с извинениями. Силой не вынудишь человека раскаяться — только поставишь его в неловкое положение. Однако господа Мин не шли, а господин Ян не позволял себе сердиться: пусть они будут неделикатными, ему же следует помнить о собственном достоинстве. Но когда дети оборвали виноград, господину Яну стало не по себе. Жаль было не столько винограда, сколько потраченного времени. После трех лет неустанных забот виноград впервые принес плоды. Немного, всего несколько кистей, — и те оборвали дети. Госпожа Ян решила поговорить с госпожой Мин. В душе господин Ян не был против и все же старался отговорить жену. Его воспитанность взяла верх над гневом. Жена, однако, была иного мнения. Она полагала, что пойти надо, не ссориться, не драться, а просто вежливо поговорить с госпожой Мин. Господин Ян, опасаясь, как бы жена не сочла его малодушным, уступил ее желанию. И соседки встретились.
— Госпожа Мин? Моя фамилия Ян, — вежливо представилась учительница.
Госпожа Мин хорошо знала, что привело сюда госпожу Ян, и в душе люто ее ненавидела.
— Эка новость!
Госпожу Ян, как женщину воспитанную, слова эти вогнали в краску, и она пришла в замешательство. Но надо было что-то ответить, и она сказала:
— Ничего особенного не случилось… Дети… Впрочем, это пустяки… дети оборвали виноград.
— В самом деле? — певучим голоском проворковала госпожа Мин. — Дети любят виноград. Есть его я им не позволю, но если нравится, пусть играют.
— Нашим виноградом? — Госпожа Ян переменилась в лице. — Он так нелегко нам достался! Целых три года! И только сейчас уродил!
— Я и говорю о вашем винограде! Такая кислятина! Но дети пусть поиграют! Он же никуда не годится, ваш виноград, да и было-то там всего ничего — не то кисть, не то две.
— Дети, — госпожа Ян вспомнила о проблемах воспитания, — все балованные. Но господин Ян и я, мы так любим цветы.
— О! Господин Мин и я, мы тоже любим цветы!
— Ну, а если бы ваша цветы рвали чужие дети?
— Кто посмел бы?!
— Но ведь ваши дети рвут чужие цветы?
— Это ваши-то? А вы переезжайте куда-нибудь в другое место. Нашим детям нравится рвать чужой виноград, просто так, чтобы позабавиться.
Госпожа Ян не знала, что сказать. Пока она шла домой, губы у нее дрожали, а увидев мужа, бедняжка чуть не расплакалась.
Господин Ян долго ее утешал. Он понимал, что соседка не права, но что поделаешь? Госпожа Мин — женщина малокультурная, и вступать с ней в пререкания — значит ронять собственное достоинство. Однако госпожа Ян была иного мнения и считала, что муж должен вступиться за нее. После долгих размышлений господин Ян решил, что сосед, по всей вероятности, не так груб, как его жена, и лучше всего договориться с ним, только не в личной беседе. Он пошлет Мину письмо, очень вежливое, очень церемонное письмо, не будет вспоминать о встрече жен, о шалостях детей, а только попросит его дать наказ детям не рвать чужие цветы. Именно так, казалось ему, должен поступать воспитанный человек. Еще ему приходили на ум такие приятные слова, как: «дружба между соседями», «чрезвычайная признательность», «искренняя радость»… Он даже представил себе, как растроган будет господин Мин, получив его, господина Яна, письмо, и как сам придет с извинениями. Довольный собой, он написал господину Мину пространное послание и велел прислуге отнести.
Госпожа Мин, выставив соседку, пребывала в самом приятном расположении духа. Ей давно хотелось насолить этой женщине, и вдруг такой случай.
Госпожа Мин представляла себе, что скажет госпожа Ян своему мужу, возвратись домой, как потом соседи раскаются — может, и нехорошо красть чужой виноград, но нужно же понимать, чьи это дети. И вовсе не следует обижаться на то, что дети семьи Мин сорвали несколько кисточек винограда… Госпожа Мин ликовала! Пусть эти Яны знают свое место.
Но тут от соседей пришла служанка с письмом. А госпожа Мин, как известно, была особой подозрительной. Ну и решила, конечно, что госпожа Ян написала письмо господину Мину, чтобы насолить ей. Она и так не терпела госпожу Ян. Но что та умела писать эти проклятые иероглифы, вызывало в ней лютую злобу. И госпожа Мин решила не принимать письма.
Служанка ушла, но госпожа Мин никак не могла успокоиться: а что, если письмо снова пришлют, когда возвратится господин Мин! И хотя она хорошо знала, что муж обожает детей, но письмо-то было от госпожи Ян. Чего доброго, он еще поскандалит с ней из-за этой женщины, а может статься, и прибьет. Стыда не оберешься, если та узнает! Уж лучше пострадать из-за чего угодно, только не из-за этой бабы… О нет! Она должна во всеоружии встретить мужа: прежде всего она расскажет ему, какой скандал учинили соседи из-за своей кислятины, пусть муж потребует извинений. Узнав обо всем, он наверняка откажется принять письмо, и она, госпожа Мин, одержит полную победу.
В ожидании мужа госпожа Мин обдумала все, что скажет, решила даже пустить в ход любимые слова своего повелителя.
Она попытается воздействовать на его отцовские чувства. Он мог бы простить госпожу Ян, не скажи она, что дети дурно воспитаны. А так не будет ей прощения! Если прибавить к этому его негодование по поводу того, что она вышла за голодранца, — хорошего ждать не приходится! Еще нужно сказать мужу, что соседи намерены прислать письмо и требовать извинений, тогда ненависть его к Янам станет безмерной. Он и так не терпит этих нищих бумагомарателей. Господин Мин служит у иностранцев и хорошо знает, что цену имеют только контракты, напечатанные на машинке, да подписи. А что пользы от писем каких-то там драных учителишек? Пусть присылают, он все равно не примет. Но, может быть, злополучное пятнышко заставит его любопытства ради взглянуть на иероглифы, написанные госпожой Ян? Иероглифы муж ненавидит, но опять-таки, смотря кто их писал. Госпожа Мин и это предусмотрела. Она скажет мужу, что письмо от господина Яна. Не так много времени у господина Мина, чтобы читать всякие дурацкие письма. Господину Мину хорошо известно, что подпись иностранца стоит куда больше, чем письмо самого крупного китайского чиновника.
Госпожа Мин выслала детей за ворота, строго-настрого наказав им не принимать никаких писем,
