Марины Витальевны. — Я сейчас пообедаю в кафе и в общежитие.
— Хорошо. Маме вечером позвони. Поняла? — И вроде бы голос не злой, а страх всё равно шевелится под кожей.
Папа сбрасывает трубку и я выдыхаю, убирая смартфон в карман. Каждый разговор с ним для меня как экзамен.
— Снеж, я не понимаю. Ты уже взрослая девочка. Тебе, млять, двадцать два. Почему ты отчитываешься? — Не секрет, что Диме не нравятся мои отношения с родителями.
— Привыкла. У меня с ними доверительные отношения. — Вру, улыбаясь. Пока я не готова рассказывать ему о своём тяжёлом детстве и подростковом возрасте. Это слишком личное.
— Когда мы будем сексом заниматься, ты тоже будешь маме на звонок отвечать? — Ворчит, а я чувствую как щёки заливаются краской.
— Так далеко я не думала. — Отвечаю, стараясь на него не смотреть. Мне стыдно и он до сих пор не знает, что я понятия не имею, как ублажать мужчин.
Парень хмыкает и мы молча обедаем. Затем собираемся, и я забираю вещи из общежития, написав заявление, что буду отсутствовать пару месяцев.
Потом за нами приехало такси, за рулём которого сидел Рубен, который Саша, и по пути к незнакомому мне адресу мне пришлось позвонить Ире и попросить подыграть мне в нехитром деле. Для родителей — эти пару месяцев я поживу у неё, потому что её мама с папой, якобы улетают в отпуск.
— Приехали! — Оповещает водитель, и я выхожу из автомобиля, роняя челюсть на тротуарную плитку.
— А-фи-геть.. — Всё, что получается вымолвить.
Глава 2. Яйца… у кого?
Снежка.
— А я тебе говорил! — Довольно ухмыляется парень, словно этот громадный особняк принадлежит ему. — Я ночевал здесь миллион раз, и уверяю — ты будешь в восторге!
Такси покидает двор, а ворота за нашими спинами вновь съезжаются. Вся территория покрыта резной тротуарной плиткой и отшлифованной крашеной галькой. Моим глазам открылся небольшой фруктовый сад, розовые кусты и небольшая беседка с зоной барбекю.
Как только мы вошли в громадные двери, нас тут же встретила милая девушка и схватила мою спортивную сумку.
— Я покажу вам вашу комнату, Арсений Павлович предупредил о вашем приезде. — Мило улыбается, и следует к большой винтовой лестнице.
— Павлович? — Ухмыляюсь, интересуясь у своего бойфренда. Знаю, что и он тоже.
— Да. Мы с ним как братья. — Расплывается в улыбке. — А вы, кстати, однофамильцы.
— Серьёзно? — Удивлюсь не на шутку. — Твой лучший друг тоже Соколовский?
— Ага. — Кивает, и брюнетка открывает перед нами двери в шикарные апартаменты.
Комната, как и весь дом выполнен в стиле минимализм. Никаких аксессуаров, большое пространство, всё лаконично и со вкусом. Большая кровать, прикроватный столик, шкаф, крохотный диванчик у окна. Вроде всё великолепно, но такое ощущение, что дом только купили и совсем ещё не успели обжить.
— Располагайтесь, и через полчаса спускайтесь в столовую. Арсений Павлович будет ждать вас. Введём вас в курс дела, и прочее. — Немного кланяется, и удаляется, закрывая за собой комнату.
Ещё раз прохожусь по помещению, и не могу найти ничего, чтобы напоминало о каких-то гостях. Ни статуэточки, ни носочка, ни даже ниточки. Ничего. Медицинская чистота.
— Наконец-то мы наедине.. — Митя прижимает меня к своей груди, когда я наблюдаю за двориком в здоровенное окно без занавесок и штор. — Как же я давно об этом думал… Всё нутро выкручивает от желания.. — Большая ладонь опускается на живот.
— У нас полчаса, Дим.. — Пытаюсь выкарабкаться из его объятий, но у меня, конечно же, ничего не получается. — Дим..
— Целых полчаса, Снежана.. — Разворачивает к себе лицом, и прижимается к губам быстрым склизким поцелуем. — Это куча времени. — Опускает руку, дёргая замком на ширинке моих джинс.
— Мить.. — Хватаю его за руку. — У меня… красные дни календаря! — Вспоминаю свою главную и реальную отговорку.
— Чего? — Утыкается лбом в мой, тяжело дышит.
— Месячные! — Фыркаю тихо.
— Фу! — Он тут же отпрыгивает, сморщившись, словно от дольки лимона. — Млять, Снеж! Ты издеваешься? — Пулей вылетает из комнаты и я спешу за ним.
— А что не так? — Вскрикиваю, пытаясь догнать парня. Лицо пылает от стыда, я не понимаю, что происходит.
— А то, что о таких вещах надо заранее предупреждать! — Отвечает громко, спускаясь вниз по лестнице. — Это же мерзость! Я не буду с тобой спать.
— Мить, ты серьёзно? — На глаза наворачиваются слёзы. Мы вылетаем в столовую. Боковым зрением я вижу светловолосого парня с белоснежной повязкой бинта на глазах и ту самую девушку.
— Серьёзно. Это не по-мужски. Не дай Бог ты меня этой своей грязью заляпаешь! — Плюхается на стул рядом с хозяином дома.
— Это кровь! — Рявкаю разозлившись. — Кровь, Дим! Она и у мамки твоей была, хочешь сказать она тоже мерзкая?
— Какого хера вы здесь орёте?! — Голос слепого парня убивает все звуки вокруг, и неожиданно для всех воцаряется гробовая тишина. — Обжиться не успели, а уже череп мне трахаете. И без вас не камильфо, если не заметно.
— Извини… те.. — Мне становится ещё больше стыдно и я тихонечко усаживаюсь напротив, опустив глаза, словно он меня видит.
— Говори. — Громко, чётко. — Митяй, что произошло?
— Реки кровавые у неё.. — Брезгливо. Мне хочется провалиться сквозь землю и я уже в который раз жалею, что согласилась на эту авантюру. — Не буду спать с ней в одной кровати.
— Хорошо. Я буду. Это всё? — Так спокойно и уверенно, что я давлюсь слюной. Да так ярко, что брюнетке приходится налить мне воды. Несколько стаканов.
— Чего? — Кажется Дима тоже подзавис.
— А что? — Ухмыляется, но как-то злобно. — Если ты, млять, испугался обычных месячных, то нахер ты ей вообще сдался, дружок? — В его голосе сквозит упрёк, открытое неуважение. — У тебя дочь появится, тоже её мерзкой назовёшь, когда она созреет? — Впервые за это время поднимаю на Арсения голову. Светлые волосы ёршиком, волевой подбородок, лёгкая щетина, широкие плечи. Кажется однажды я видела его по телевизору, но не могу вспомнить с каким контекстом. — Маш, — Поворачивается к брюнетке. И хотя она стоит совсем в другом месте, всё равно тут же отзывается. — приготовь ей постель потеплее, Гену отправь, пусть за вкусняшками сгоняет, подписку на сериалы оформи. Что там вам ещё надо? Думаю разберёшься.
— Конечно, Арсений Павлович. — Кивает, и уходит из столовой, игриво мне подмигивая.
— Арс, ты ща серьёзно? Не перебарщиваешь? Она не апокалипсис переживает, ты чё? — Дима не унимается. Очевидно, он хотел, чтобы друг поддержал его в дебильных мнениях, но этого не произошло.
— Ты даже, сука, не представляешь, что она сейчас испытывает. И твой глупый страх испачкаться делает тебя ещё тупее.
Мне начинает
