равнинный Карабах в качестве первого очага, насколько это возможно, беспристрастно показать масштабы происходившего, в том числе имевших место репрессий.
Работая над книгой, автор стремился быть объективным. При этом следовал заветам известного азербайджанского историка XIX века А.К. Бакиханова, который предварил свой труд «Гюлистан и Ирам» такими словами: «Собрал я, сколько мог, материала, сличил разбросанные сведения и, по возможности, старался соблюсти главные условия историков – описать происшествия в связи и порядке, руководствуясь строгим беспристрастием в отношении к единоверцам своим и к Родине, почитая весь род человеческий одним семейством, а шар земной – общим Отечеством».
Публикуемая монография будет интересна в равной мере историкам-профессионалам и самому широкому кругу читателей.
Доктор исторических наук,
профессор МГИМО МИД России,
Чрезвычайный и Полномочный посланник
Станислав Иванович Чернявский
Рецензия В.Б. Лобанова
на монографию В.И. Веселова «Медовый месяц большевиков в Азербайджане (конец апреля – начало июня 1920 года)»
Тематика монографического исследования В.И. Веселова является, к сожалению, чрезвычайно актуальной, т. к. события в кавказских регионах бывшей Российской империи начала XX в. и кавказских регионов бывшего СССР на рубеже XX–XXI вв. чрезвычайно схожи и требуют глубокого научного осмысления. Нельзя сказать, что Азербайджан периода Гражданской войны и интервенции в России был обойден вниманием историков. Можно даже сказать, что на протяжении всего советского периода множество региональных и центральных авторов пытались осветить перипетии событий 1917–1920 гг. в Закавказье. Главным же их недостатком было то, что противоположная (проигравшая) сторона конфликта или вообще не упоминалась, или показывалась в карикатурном виде. Думается, что такая идеологическая позиция мешала в первую очередь самой советской власти, показывая своих противников в виде недалеких, ходульных персонажей, преуменьшая тем самым победу большевиков.
Именно преодолевая эту тенденцию, ряд современных авторов задались целью посмотреть на события тех лет несколько под другим углом зрения. В череде этих работ особняком стоит монография к.и.н. В.И. Веселова. Ему удалось избежать апологетического стиля, столь свойственного некоторым авторам, пишущим историю Гражданской войны и интервенции с точки зрения какой-либо из противоборствующих сторон. Во многом этому способствовало привлечение к работе широкого спектра источников из ГАРФ, РГВА и РГАСПИ.
Что касается непосредственно текста монографии, то в качестве положительных моментов особо следует отметить выводы, сделанные автором по поводу причин сравнительной безболезненной советизации АДР в апреле 1920 г. В.И. Веселов справедливо отметил, что «…успех большевиков 27–28 апреля был обеспечен не столько подпольной работой азербайджанских коммунистов (боевые дружины они создали в Баку только 28 апреля, когда переворот уже свершился), сколько участием в нём самых разнородных местных социальных и политических сил. Каждый оказался готов увидеть в приходе большевиков то, что ему хотелось. Бакинские рабочие – повышение зарплат, конец безработице и дешевый хлеб с Северного Кавказа. Бакинская буржуазия – возможность отправки своих товаров на традиционные рынки. Армяне и прочие национальные меньшинства – гарантию своей безопасности. Турецкие добровольцы – открытие коридора для помощи Советской Россией кемалистской Турции. Офицеры армии АДР – возможность быстро закончить войну в Карабахе победой и пробиться к находившимся в блокаде Нахичевани и Ордубаду. Даже исламисты из партии «Иттихад» и простые моллы заявляли о своей безоговорочной поддержке большевиков и пытались вступить в ряды Азербайджанской компартии…» (с. 124–125).
Однако первоначальные надежды довольно быстро сменились сначала разочарованием, а чуть позже и враждебностью, которая вылилась в антибольшевистское восстание. Запущенная большевизация Азербайджана (национализация собственности, национальная и религиозная составляющие) привела к отторжению среди разных слоев азербайджанского населения. Общее недовольство новой власти аккумулировали военные круги, подняв восстание в Гяндже. Был расчет на помощь Грузии, однако ее не последовало.
Локальные, необъединенные выступления крестьян были подавлены, советские власти, опомнившись от первоначального шока, довольно быстро подавили все очаги антибольшевистского недовольства. Исследователь констатирует, что «…азербайджанская армия как самостоятельная боевая единица прекратила свое существование. На всех её бывших офицеров легло подозрение в контрреволюционных настроениях. АзЧК и Особые отделы XI армии получили полный карт-бланш для устранения всех, кто мог казаться им ненадежным. Восстание в деревне предписывалось подавлять “жестокостью”. Все офицеры, многие представители бывшей “мусаватской администрации”, буржуазии были арестованы. Часть их расстреляна. Часть, после фильтрации, продолжила службу в армии и гражданских учреждениях. Наркомвоенмор Чингиз Ильдрым лишился не только армии, но и, в значительной мере, авторитета в глазах представителей РКП(б) в Азербайджане» (с. 128–129). Основной вывод, который делает автор по итогам разгрома азербайджанской контрреволюции, заключался в том, что главным бенефициаром этих событий стал М. Багиров, будущий глава Советского Азербайджана (с. 129), который чуть позже стал верным проводником сталинской политики в регионе.
К.и.н., доцент В.Б. Лобанов
Введение
Конец XIX – начало ХХ века – время пробуждения этносов на перифериях империй. Южнокавказский регион (Закавказье), входивший в то время в состав Российской империи, не стал исключением. В условиях распространения капиталистических отношений, усиления экономических связей с Центральной Россией, ускорения транспорта и распространения информации, новых идей автохтонные интеллектуальные элиты искали место для своего народа в быстро меняющемся мире, артикулировали цели и задачи национальных движений.
События Великой Российской революции катализировали процессы этно– и нациостроительства, дали возможность народам Южного Кавказа создать национальные государства. Воспользоваться ею смогли Азербайджан, Армения и Грузия.
На протяжении столетий первостепенную роль среди жителей Южного Кавказа играла не этническая, а конфессиональная идентификация. Это, в совокупности с исторически сложившимся доминированием тюркоговорящих элит в восточном Закавказье, предопределило путь формирования азербайджанского этноса в ХХ веке, оказало влияние на определение границ будущей Азербайджанской республики.
В начале ХХ века территории современного Азербайджанского государства находились в составе нескольких административных единиц: Бакинской, Елисаветпольской, Эриванской губерний и отдельного Закатальского округа. Согласно данным «Статистического ежегодника России», издававшегося Центральным статистическим комитетом МВД, в последний предвоенный 1913 год численность жителей Бакинской губернии составляла 1,07 млн чел., Елисаветпольской – 1,05 млн чел., Эриванской – 1 млн чел. В Закатальском округе жило чуть менее 100 тыс. чел. [1]
Восточное Закавказье было неоднородно ни в демографическом, ни в социально-экономическом отношении. Самым большим городом был Баку. Несмотря на свою многовековую историю, накануне Первой мировой войны и Великой Российской революции Баку можно было по праву назвать новым и молодым городом. В результате нефтяного бума рубежа XIX–XX веков на берегу Бакинской бухты, рядом с окруженным древними стенами Старым городом, выросли кварталы с регулярной планировкой и многоэтажными зданиями, построенными европейскими архитекторами. Баку по праву можно было назвать нефтяной столицей Российской империи, которая обеспечивала более 90 % добычи и потребления страны.
К 1913 году в Баку проживало около 230 тыс. жителей, что
