удержать свои руки, мне помочь с ними справиться?
— Нет..
— Никто не должен трогать мою сестру. Ты меня понял?! — рычит он.
Я рефлекторно протягиваю руку, кладя ладонь на его руку.
— Я могу о себе позаботиться. — предупреждаю я. — К тому же, он уже уходит. Я уставилась на Чада, — Разве нет?
Чад снова улыбается мне.
— Да… да, мне пора идти. Но позволь дать тебе свой номер..
— Нет, она слишком хороша для тебя.
Мой новый друг смотрит на меня. Это был мимолётный взгляд, полный заботы и искренности, интересующийся: «Всё ли с тобой в порядке?»
Я киваю ему.
— Эй, парень, я могу дать ей свой номер, — хмыкает Чад. Он позволяет своему страху и смущению перевесить инстинкты выживания.
Я не удивлена, учитывая, что его придурковатые друзья до сих пор сидят по другую сторону бара и смеются над нами.
— Я в городе до конца недели, так что мы могли бы как-то встретиться снова…
— Слушай, не хочу показаться занудой, но я прилетел через всю страну не для того, чтобы смотреть, как моя сестра флиртует с какой-то моделью из Cabela's. — Он опускает взгляд на меня, и его настроение меняется от угрюмого к щенячьему. — Ну же, Эми, — хнычет он. Его голос теперь мягче, — Пожалуйста, не делай этого. Только не это. Больше никаких случайных встреч в баре, пока мы в отпуске. Ты обещала, что мы пойдём посмотреть на космический корабль.
Я борюсь со своим смехом.
— Ладно, мы пойдём туда, — отвечаю я, — И как насчёт того, чтобы угостить тебя чаем с драконьим фруктом из Starbucks?
— Круто.
Он вклинивается между мной и Чадом, заставляя того сделать ещё один шаг назад.
— Ну, я просто… пойду, — бормочет Чад.
Мой новый друг полностью игнорирует его и садится рядом. Он сканирует QR-код меню своим телефоном.
— Ты видела? У них есть сырные палочки. — говорит он с какой-то фальшивой весёлостью. — Я, пожалуй, закажу несколько. Если хочешь, могу заказать и тебе? О, чёрт, у тебя же аллергия на молочные продукты. Тогда я закажу только себе.
Я улыбаюсь его непринуждённости. Он явно мой спаситель, поскольку помог отделаться от Чада, не устраивая сцен.
К нам подходит бармен и принимает его заказ — крафтовое пиво, палочки моцареллы и корзинку картошки фри с сырным соусом вместо кетчупа.
В это время Чад берёт с барной стойки свой Macallan neat и возвращается к своему столику. Его друзья приветствуют его улюлюканьем и насмешками.
— Мудаки, — бормочет мой спаситель, принимая пиво, которое бармен протягивает ему.
Я опускаюсь на свой табурет, не в силах отрицать внезапную смену настроения.
Почему я нервничаю? Он словно магнит, к которому меня против воли тянет все ближе.
Я вздыхаю, осушаю последний бокал «Олд Фэшн» и подзываю бармена, чтобы заказать горячий чай. Больше никакой выпивки.
— Прости, если перегнул палку, — говорит он, — Клянусь, я не пытался быть придурком. Просто мне показалось, что тебе нужна была помощь.
— Всё в порядке, — отвечаю я, принимая свой горячий чай. Выжимаю дольку лимона в чашку, добавляя: —Это было забавно.
Он ухмыляется мне.
Его зелёные глаза вспыхивают весельем, но тут же снова становятся грустными. Мне хочется узнать причину его грусти. Мгновение назад он был похож на щенка, виляющего хвостом. А теперь он щенок, одиноко сидящий в луже.
— Не волнуйся, — добавляет он, оглядываясь через плечо в сторону шумного стола, — Я посижу здесь просто для видимости, но обещаю, что не буду тебя доставать. Понимаю, ты бы хотела остаться одна.
Чашка с чаем останавливается около губ.
— С чего ты взял, что я хочу сидеть одна?
Он фыркает, делая глоток пива.
— «ОТВАЛИ», вытатуированное у тебя на лбу большими буквами, говорит мне именно это.
Он проводит пальцем по моему лбу.
Я поджимаю губы.
— О, так ты можешь это видеть? Хорошо. А то я думала, что оно уже смылось.
— Ты давала этому парню все знаки, чтобы он отвалил. Не говоря уже о том, что практически падала со своего табурета, чтобы убежать. Потом я увидел, как он дотронулся до тебя, — бормочет он, его настроение меняется с грустного на злобное. — Даже видел, как ты вздрогнула.
Все моё тело напрягается.
— Ненавижу таких парней, — говорит он, делая ещё один глоток пива.
— Каких?
— Парней, которые думают, что могут взять от женщины все, что захотят, — добавляет он, слегка поворачиваясь ко мне лицом, смотря прямо в мои глаза своими невероятными глазами лесного цвета. — Моей сестре, Эми… ей не всегда везло с парнями, — объясняет он. — Поэтому каждый раз, когда я вижу, что женщина нуждается в помощи, пытаюсь хоть как-то ее оказать. Сестра назвала бы меня альфа-защитником. Может быть и ты назовёшь меня так. Но знаешь, неважно. Если это сохранит мою Эми в безопасности, я буду защитником. И, может быть, такие парни, как вон тот придурок Макботфейс, в следующий раз будут следить за своими манерами.
Я с грохотом опускаю чай.
— О, Боже, заткнись.
Он поднимает свою тёмную бровь в замешательстве.
— Что? Этот парень вёл себя как полный придурок.
Я ухмыляюсь, и наклоняюсь к нему со смехом.
— Все это время я мысленно называла его Чад Макботфейс.
Он оглядывается через плечо и тоже фыркает от смеха.
— Чёрт… да, этот парень — настоящий Чад.
Мы вместе смеёмся над этой шуткой.
Над барной стойкой находятся два телевизора. На одном показывают футбольный матч, на другом бейсбол. Мы оба смотрим телевизор, но вскоре бармен приносит две дымящиеся корзины с жареной едой.
Сырные палочки пахнут потрясающе. Что ж, так как у меня, вообще-то, нет непереносимости лактозы, если мой рыцарь в сияющем сером хлопке предложит поделиться, я не откажусь. Кроме того, жареная сырная палочка может помочь впитать немного бурбона, который сейчас находится в моем пустом желудке.
— Хочешь немного сырных палочек? — спрашивает он, протягивая мне тарелку.
Я улыбаюсь и беру палочку моцареллы.
— Конечно, спасибо.
Он ковыряется в еде, проверяя свой телефон.
Как только на обоих экранах телевизоров начинается реклама, я прочищаю горло.
— Итак… что привело тебя в Сиэтл?
ГЛАВА 2
Джек
Все, что я могу сделать, это вести себя естественно: есть картошку фри и притворяться, что смотрю бейсбол. Как будто я не сижу рядом с самой красивой женщиной в мире. Я понятия не имел, как она выглядит, когда вошёл. Она все время была повёрнута спиной, так что, первое что я увидел — это женщину, которая явно отчаянно хотела, чтобы её оставили в покое. И я не думал, просто действовал.
Когда она
