дворах, это достаточная награда. — Она вытерла руки о бедра и не сделала ни малейшего движения, чтобы взять у него карточку.
Мужчина улыбнулся и не опустил руку.
— Я не останусь в долгу перед вами, миссис Куллинан.
— А я знаю, что лучше не принимать подарок от фэйри, — отрезала она.
— Одноразовая награда, — сказал он. — Небольшая вещица. Обещаю, что ни вам, ни вашим близким это не причинит преднамеренного вреда, пока я жив. — Затем он добавил вкрадчивым голосом: — Ну же. Я не могу лгать. Сейчас другой век, когда ваш вид и наш должны научиться жить вместе. Вы могли бы сообщить о своих подозрениях в полицию и были бы правы. Но если бы вы это сделали, она бы смогла убить гораздо больше детей. — Он вздохнул и оглянулся на затемненные окна машины. — Трудно меняться, когда ты такой старый, а у нашей Нелли всегда была привычка есть всякие мелочи.
— Вот почему я позвала вас, — решительно ответила миссис Куллинан. — Я не знала, кто забирает детей, пока не увидела Нелли на нашем заднем дворе два дня назад, а утром щенок этого ребенка пропал.
Фэйри впервые посмотрел на Лесли, но она была слишком расстроена и не смогла прочитать выражение его лица.
Мужчина сказал, что мисс Нелли ест мелочи. Щенки были мелочью.
— Ясно, — промолвил он после долгой паузы. — Дитя, ты можешь утешиться тем, что смерть твоего щенка уберегла других от этой участи. Вряд ли это справедливое вознаграждение, знаю, но хоть что-то.
— Отдайте ей, — внезапно воскликнула миссис Куллинан. — Ее щенок умер. Отдайте ей вашу награду. Я старая женщина, у меня рак, и не проживу и года. Отдайте карточку ей.
Фэйри посмотрел на миссис Куллинан, затем опустился на колено перед Лесли, которая очень крепко держалась за руку своего отца. Она не знала, оплакивает ли своего щенка, старую женщину, которая была ей матерью больше, чем когда — либо ее мать, или себя.
— Подарок за потерю, — сказал он. — Возьми это и используй, когда тебе это больше всего понадобится.
Лесли спрятала свободную руку за спину. Он пытался компенсировать смерть ее щенка подарком, точно так же как люди делали после ухода ее мамы. Подарки ничего не улучшали. По ее опыту, все было совсем наоборот. Гигантский плюшевый мишка, которого мама подарила ей в ночь отъезда, спрятан в глубине шкафа. Хотя Лесли не могла избавиться от него, но также не могла смотреть на него без тошноты.
— На это ты могла бы купить машину или дом, — продолжал мужчина. — Оплатить образование. — Он улыбнулся, довольно по-доброму, и это преобразило его. Он стал каким-то совершенно другим, более реальным. — Или спасти другого щенка от монстров. Тебе просто нужно сильно пожелать и разорвать карточку.
— А если есть какое-нибудь желание? — осторожно спросила Лесли, беря карточку, больше потому что не хотела находиться в центре внимания этого мужчины, чем из стремления получить карточку. — Я хочу вернуть своего щенка.
— К сожалению, я не могу никого вернуть к жизни, — печально сказал он ей. — Но за пределами этого могу почти все.
Она уставилась на карточку в руке. Поперек нее было написано одно слово: «Подарок».
Мужчина выпрямился. На его губах заиграла такая веселая и легкая улыбка, какой она никогда не видела.
— И, мисс Лесли, — обратился он, хотя она не понимала, откуда он узнал ее имя, — не загадывайте много желаний. Это так не работает.
Ей просто было интересно…
Странный мужчина повернулся к миссис Куллинан, взял ее за руку и поцеловал.
— Вы леди редкой красоты, сообразительности и великодушия.
— Я любопытная, назойливая старуха, — ответила она, но Лесли видела, что та довольна.
Даже повзрослев, Лесли хранила карточку, которую дал ей мужчина из сказок, спрятав за водительскими правами. Карточка выглядела такой же чистой и свеженькой, как и в тот день, когда она согласилась ее взять. К удивлению врачей, рак миссис Куллинан таинственным образом исчез, и она умерла в своей постели двадцать лет спустя в возрасте девяноста четырех лет. И Лесли все еще скучала по ней.
В тот день Лесли узнала две ценные вещи о фейри: они были могущественными и очаровательными, и они ели детей и щенков.
Глава 1
Аспен Крик, Монтана
— Иди домой, — прорычал Бран Корник Анне.
Все знали, что скрывалось за притворным спокойствием маррока. Но только глупые или отчаявшиеся люди рискнули бы вызвать его гнев, чтобы сорвать маску славного парня с монстра. И Анна была в отчаянии.
— Только после того как ты скажешь мне, что прекратишь посылать моего мужа убивать людей, — упрямо сказала Анна. Она не кричала и не вопила, но не собиралась так легко сдаваться.
Очевидно, она, наконец, довела его до предела. Бран закрыл глаза, отвернулся от нее и произнес очень нежным голосом:
— Анна, иди домой и успокойся.
То есть идти домой, пока он не остынет. Бран был свекром Анны, ее альфой, а также марроком, который правил всеми стаями оборотней в этой части света одной лишь силой своей воли.
— Уйди.
Его сила вырвалась наружу вместе с его характером, и пятеро других волков, которые находились в комнате, не считая Анны, упали на пол. Даже его пара Лия. Они склонили головы и слегка отвели их набок, чтобы обнажить горло.
Хотя он не сделал ни одного движения, то, как быстро они капитулировали, говорило о гневе Брана и его доминировании. И только Анна, немного удивленная собственной безрассудностью, осталась на ногах. Когда впервые приехала в Аспен Крик, избитая и замученная, она бы спряталась в углу и не выходила неделю, если бы кто-нибудь накричал на нее.
Сейчас она встретилась взглядом с Браном и оскалила зубы, когда волна его силы пронеслась мимо нее, как весенний ветерок. Она боялась, но не Брана. Анна знала, что он на самом деле намеренно не причинил бы ей вреда.
Она боялась за своего мужа.
— Ты ошибаешься, — сказала Анна. — Ты не прав. И полон решимости не замечать этого, пока он не будет сломан безвозвратно.
— Повзрослей, малышка, — прорычал Бран, и теперь его глаза — ярко-золотистые, сменившие обычный карий цвет, — были устремлены на нее, а не на камин. — Жизнь — это не ложе из роз, и людям приходится выполнять тяжелую работу. Ты знала, кем был Чарльз, когда выходила за него замуж и когда приняла его как свою пару.
Он пытался сделать ее виноватой, потому что тогда ему не пришлось бы ее слушать. Он не настолько слеп, просто слишком упрям. Поэтому его попытка перевести стрелки
