связей». Официант эффектно разливает шампанское нам в бокалы, желает хорошего вечера и исчезает.
– Катюня, а у нас ведь с тобой сегодня реальный повод выпить! – Лара торжественно поднимает бокал и чокается со мной. – Ну что, поздравляю тебя, подруга!
– С чем? – недоумеваю я и с удовольствием пью прохладное игристое.
– Как с чем? С разводом! Ты же ровно год назад развелась со своим Максиком-изменщиком.
– О господи, точно! – хватаюсь за голову, и этот ужасный день сразу встает у меня перед глазами. – Лар, ну зачем ты напомнила?!
– Как ты могла забыть этот памятный, счастливый день освобождения от брачных уз?? – поражается Лариска.
– Мне больше помнить не о чем, как о разводе?!
Я возмущенно выпиваю шампанское до дна и со стуком ставлю бокал на стол. Лара осторожно косится на меня и тоже опустошает бокал. Не дожидаясь официанта, она достает из ведерка бутылку и снова наполняет наши бокалы.
– За свободу! – провозглашает она. – Ты знаешь, с тех пор, как я развелась с Ленчиком, я стала чувствовать себя человеком и ни разу не пожалела о разводе.
– За свободу!
– Уж лучше быть одной, чем с подлым изменщиком или с кем попало. Правда?
– Правда! Одинокие, но гордые.
– Гордые и ПОКА одинокие. За нас!
– За нас!
Мы снова чокаемся бокалами и пьем. Но мне почему-то совсем не радостно от моей свободы, а очень даже грустно. Неожиданно пускаю слезу и быстро смахиваю ее тыльной стороной ладони. Но Лара успела заметить.
– Чего пригорюнилась? – ободряюще похлопывает меня по спине подруга и подливает в бокал шампанское. – Не переживай. Найдешь ты еще себе хорошего мужика, который будет не изменять, а любить и на руках носить.
– Никого я не хочу искать, – возражаю я. – Пусть меня ищут. Приз не гоняется за участниками соревнования!
– Ого?! Да ты в отличной форме, Катерина! Мне нравится твой настрой! Так держать!
Пью шампанское и еле сдерживаю слезы.
– Кстати, а что у тебя с Никитой Воронцовым? Я же вижу, как он тебя обхаживает. Цветочечки подарил на прошлой неделе. Смотри не упусти – классный мужик, богатый, со связями. А какая тачка?! Он тебя в ней уже катал? А у вас с ним уже было? Ну и как он в постели? – засыпает меня вопросами Лариска.
Но мне не до обсуждений Воронцова. Шампанское ударяет в голову, плюс сказывается усталость. Голова слегка кружится, пузырьки игристого бьют в нос, я чихаю и чувствую, что совсем «поплыла».
– Лар, что-то мне нехорошо, – жалуюсь подруге.
Хочется спать. Я складываю руки на столе и бессильно опускаю на них голову.
– О-о-о, эк тебя развезло-то, – горестно качает головой Лара. – Лебедева, а тебя в детстве не учили, что алкоголь закусывать надо или хотя бы пить не на голодный желудок?
– А тебя? Ты же тоже не закусывала, а свежа как огурец.
– Я успела на съемочной площадке поужинать гречкой с котлетой.
– А я не успела.
– Погоди, не умирай…
Лариса внезапно исчезает, а через пять минут также внезапно появляется с бумажной тарелкой, полной бутербродов с красной икрой.
– Вот, достала. На, ешь скорее, – протягивает мне бутерброд. – Закусывай, закусывай, давай. Мы с тобой сегодня должны быть в форме.
Я послушно ем бутерброд. Но от него мне становится еще хуже. К горлу подступает тошнота.
– Так, Катерина, видишь вон того «барбоса»? – Лара показывает пальцем в толпу. – Это и есть виновник торжества – директор «Горгоны» Геннадий Варчук. Или Ткачук? Не помню. Быстро идем с ним знакомиться!
– Нет, Лара, иди одна. Я в туалет освежиться, позже присоединюсь, – отмахиваюсь я.
– Только недолго!
Встаю из-за стола и, покачиваясь на каблуках, продираюсь сквозь танцующую толпу в туалетные комнаты.
В пустом туалете я брызгаю в лицо холодной водой. Становится немного легче. Опираюсь руками на мраморную раковину и смотрю на себя в зеркало. Отражение в зеркале меня пугает. То ли специфическая искусственная подсветка в туалете прибавила мне морщин и накинула лишний десяток, то ли я действительно измоталась за последнее время, снимаясь на износ без выходных, но выгляжу я не очень. Мне вдруг становится так себя жалко, аж слезы наворачиваются на глаза. Хочется, чтобы кто-нибудь пожалел… Нет, не подруга, а сильный и любящий мужчина.
Я достаю из сумочки телефон и теряюсь. Позвонить Никите? Мы друг друга еще не успели толком узнать и не настолько близки, чтобы плакаться ему в жилетку. Может, моя слабость его наоборот оттолкнет, а не сблизит.
Конечно, Никита тут же как истинный джентльмен примчится мне на помощь как всегда весь «с иголочки» на своем сверкающем дорогом красном драндулете типа «Феррари» или как там? (Я в тачках плохо разбираюсь). А вдруг меня в салоне авто вырвет прямо на торпеду из крокодильей кожи (или из чего там торпеды делают?), и я потеряю свое «лицо» и репутацию навсегда?
Вспоминается, как в таких случаях утешал и успокаивал меня Макс, прижимая к своей мускулистой горячей груди, крепко обнимал и целовал в макушку. И было так хорошо, спокойно и надежно. Макс меня и не в таком состоянии видел. И мне вдруг захотелось сию же секунду снова ощутить это чувство надежности, защищенности и безопасности, хотя бы на расстоянии. Хотя бы по-дружески. Просто ощутить человеческое тепло и неважно, что между нами произошло в прошлом, и неважно, как я буду при этом выглядеть.
С Максом мы не виделись и не разговаривали со дня нашего развода, то есть ровно год. Плохо понимая, что я делаю и зачем, и каковы могут быть последствия, набираю номер Макса и с содроганием закусываю губу.
А вдруг он занимается сексом с какой-нибудь девицей, а тут я вся в соплях? – запоздало с ужасом думаю я и уже хочу сбросить звонок, но поздно…
– Алло. Катюха, ты? – слышу знакомый и такой родной, черт побери, голос Макса.
– Я… – еле выдавливаю из себя, сердце глухо колотится, губы дрожат. – Привет.
– Привет. Что-то случилось? – волнение в голосе.
– Н-нет… То есть да. Вернее, нет, – путаюсь
