и мне достаточно нравился менеджер, но наши отношения были исключительно деловыми.
Потом, в прошлом сезоне, мое агентство привело меня в Чикаго, исключительно потому, что мой младший брат был в стартовом составе «Warriors», и я скучал по игре в мяч с этим маленьким засранцем. Когда я встретил Монти, он мне сразу понравился, но наши рабочие отношения стали больше похожи на семейные, когда Макс вошел в мою жизнь прошлой осенью. Я не могу в достаточной мере отблагодарить его за то, что он для меня сделал. Именно благодаря ему, понимающему, каких жертв стоит быть отцом-одиночкой, эта ситуация сработала.
Он сказал руководителям команды, что мой сын поедет со мной в этом сезоне, и он не примет отказа. Потому что он знает, что если ему откажут, я уйду на досрочную пенсию. Я отказываюсь оставаться без своего ребенка в течение полугода, когда его собственная мать бросила его в возрасте шести месяцев. Ему нужен кто-то постоянный и стабильный в его жизни, и я не позволю чему-то такому тривиальному, как игра, стать причиной того, что у моего сына этого нет.
Мне, вероятно, следует прекратить увольнять всех, кого я нанимаю, чтобы я мог немного облегчить жизнь Монти, но это другой разговор.
Мой брат Исайя пробегает по коридору и запрыгивает в лифт сразу после нас. Его растрепанная светло-каштановая копна волос все еще имеет ту форму, какую придала ей кровать, на которой он спал. Я не спал уже несколько часов, после пробуждения Макса и утренней тренировки, но готов поспорить на хорошие деньги, что он только что встал с постели.
И я готов поспорить на свою жизнь, что там все еще есть обнаженная женщина.
— Привет, чувак, — говорит он. — Привет, Макси, — добавляет он, выдувая жевательную резинку с ароматом малины, возле лица моего сына. — Куда это вы, ребята, направляетесь?
— Надо идти и умолять Сандерсона присмотреть за ним сегодня вечером во время игры.
Исайя ничего не говорит, просто ждет, пока я продолжу.
— Я уволил Троя.
Он смеется. — Господи, Кай. Сделай так, чтобы это было не так очевидно, что ты не хочешь, чтобы это соглашение сработало.
— Трой — отстой, и ты это знаешь.
Исайя пожимает плечами. — Я имею в виду, я предпочитаю, чтобы у твоих нянь были сиськи и сильное желание переспать со мной, но, кроме этого, он не был ужасным.
— Ты идиот.
— Макс… — Исайя поворачивается к моему сыну. — Разве ты не хочешь тетушку? Скажи своему папочке, что твоей следующей няней должна быть девушка, незамужняя, лет двадцати-тридцати. Бонусные баллы, если она будет сногсшибательно смотреться в моей футболке.
Макс улыбается.
— Ну да, и не возражала бы стать матерью тридцатилетнему мужчине, — добавляю я. — А еще, чтоб ее устраивала отвратительная квартира, и знала как готовить и убираться, поскольку ты в буквальном смысле ребенок-мужчина и отказываешься это делать.
— Ммм, да, это звучит идеально. Присмотрись к кому — нибудь вроде — двери лифта открываются, — нее.
Внимание моего брата приковано прямо перед собой, когда мы оказываемся на уровне вестибюля.
— Черт, я пропустил этаж Сандерсона.
— Забудь что я сказал, Макс.
Мой ребенок слишком рассеян, чтобы слушать, как я ругаюсь, пока он грызет пальцы и наблюдает за своим дядей. Упомянутый дядя остается стоять посреди лифта, ошарашенный.
— Исайя, ты выходишь или нет?
В лифт входит девушка, становясь между нами что делает его внезапное состояние шока немного более очевидным. Хорошенькие девушки, как правило, делают его глупым.
А эта действительно хороша.
Темно-шоколадные волосы ниспадают на загорелую кожу, которая покрыта замысловатыми чернилами. И там очень много кожи. Под обрезанным комбинезоном у нее маленькая майка или лифчик, из-под подола выглядывают толстые бедра. Хотя на этих бедрах нет такого рисунка, как на ее руке
— Привет, — наконец выплевывает Исайя, ошеломленный и отвлеченный.
Протягивая руку ей за спину, я легонько шлепаю его по затылку, потому что последнее, что ему нужно, — это другая женщина в другом городе, которая могла бы занять его. Я жил той жизнью, которой он сейчас наслаждается, и теперь у меня на бедре пятнадцатимесячный ребенок. Мне нужна повышенная ответственность моего младшего брата, чтоб он не пошел по моим стопам
— Выходи из лифта, Исайя.
Он кивает, машет рукой и уходит обратно в вестибюль. — Пока, — говорит он с сердечностью в глазах, обращаясь не ко мне или к моему сыну.
Девушка просто поднимает руку в знак прощания.
— Этаж? — спрашивает она хриплым и глубоким голосом, прежде чем смазать горло глотком пива. Она проходит мимо меня, прижимаясь к стене, возле которой я только что стоял прежде чем оглянуться через плечо, ожидая моего ответа.
Глаза нефритово-зеленые и совершенно рассеянные, крошечное золотое колечко в носовой перегородке блестит, и теперь я понимаю, почему мой брат превратился в ошарашенного подростка, потому что внезапно я стал таким же.
— Мне следует просто догадаться? Я могу нажать на все, если хочешь, и мы могли бы вместе приятно прокатиться на лифте.
Макс тянется к ней, наконец возвращая меня к реальности, как будто я никогда раньше не видел привлекательной женщины.
Я выворачиваю бедро, чтобы его маленькие пальчики не запутались в ее волосах, что звучит ужасно забавно, но эта женщина выпивает не одно пиво в 9 утра в четверг, она выпивает сразу два.
Я прочищаю горло и сам нажимаю на этаж Сандерсона.
Мисс Двойной фистинг в будний день перекидывает волосы через плечо, занимая свое место в лифте рядом со мной. Независимо от того, какие напитки она предпочитает по утрам, от нее не пахнет выпивкой. От нее пахнет тортом, и совершенно внезапно я пристрастился к сладкому.
Краем глаза я замечаю, что она смотрит на Макса с легкой улыбкой.
— У тебя милый ребенок.
У тебя милое все, вот что я хочу сказать ей в ответ.
Но я этого не делаю, потому что с прошлой осени это уже не я. Я больше не могу позволить себе роскошь флиртовать с каждой хорошенькой девушкой, мимо которой прохожу на улице. У меня нет возможности выпить пива в 9 утра, и я не могу привести случайную женщину в свой гостиничный номер, не обменявшись именами, намереваясь никогда их больше не видеть, потому что указанные гостиничные номера загромождены детскими кроватками, стульчиками для кормления и игрушками.
Мне особенно не нужно бросаться кокетливыми заявлениями в адрес такого типа женщин. Не нужно быть телепатом, чтобы понять, что она необузданная.
— Он говорит? — спрашивает она Макса.
— Он?
Она издает тихий смешок. — Я имела в виду тебя. Значит, у тебя
