скоро станет таковой. Для побед нам не потребуются десятки тысяч. Трем Армиям требовалось четыре воина, чтобы свалить одного вокоу. А в моей армии одного воина хватит на четырех ниппоцев. Хоть, даже и на самураев.
Как всегда, совершенно невероятные вещи генерал говорил спокойным и абсолютно уверенным тоном. Как само собой разумеющееся. Гванук лишь покачал головой.
— Сегодня составь мне чистовую подробную роспись по всем полкам. И запиши все числа особыми значками! И еще найди всех полковников и передай, что собираем на закате штаб. А пока — ступай.
Гванук поклонился. Уже в дверях краем глаза он успел разглядеть, как старик потянулся к шкатулке и вынул из нее доску для игры в чанги. Вернее, в какую-то местную, ниппонскую версию этой игры, в которую сам явно играть не умел. Тот же Арита пару раз видел у генерала эту игру, приглашал сыграть, но Ли Чжонму только хмуро отмахивался. Но почему-то он держал шкатулку на видном месте и, заезжая в Дадзайфу, не оставлял без внимания.
До заката еще очень далеко, но, чтобы найти всех полковников, придется немало побегать. Именно побегать. Потоптать новые сапожки, которые удалось приобрести по случаю зимы. А сапоги в Ниппоне разыскать — это великое испытание! Хорошо, что многие хакатские купцы не против угодить адъютанту самого Ли Чжонму.
Гванук убрал бумаги, бодро выскочил на крытую галерею и застучал каблуками по доскам, оббегая большой дворец, ставший ныне казармой сразу для нескольких рот Головорезов. Красиво ниппонцы обустраивают свою жизнь. Скромно, но красиво. Вот и эта галерея сделана была с любовью, каждая деталь плотно подогнана, всюду украшена резьбой или росписью. Не засмотреться на это было просто невозможно… так адъютант и влетел в тучного Ивату, который неудачно вывернул из-за угла.
Толстяк Даичи Ивата, как всегда, шел в невообразимо роскошном расшитом халате светлых оттенков. В левой руке у него находился уже надкусанный жареный рисовый пирожок, а в правой — какой-то свиток, куда писарь пялился и, конечно, ничего вокруг себя не видел.
Влетел в него Гванук максимально неудачно: пихнул плечом прямо под левый локоть, отчего пирожок смачно ткнулся в дорогущий халат сочной яркой начинкой. Тот испуганно дернулся, вскинул глаза, опознал щуплого адъютанта, которого многие в замке воспринимали не иначе, как слугу генерала… Толстяк резко рассвирепел.
— Ты! Мышь слепая! Смотри, куда бежишь, бестолочь! А если бы на свиток попало! — и Даичи Ивата метнул измятые остатки пирожка в обидчика.
Гванук такого совершенно не ожидал, дернулся слишком запоздало, и бесформенные объедки вскользь прошлись по его щеке. Ощущение гадливости наполнило юношу, щеки запылали, а руки сами собой сжались в кулаки.
— Чего уставился, щенок! Пошел прочь! — и Ивата с размаху пнул мелкого чосонца по ноге (куда ему выше!).
Попытался пнуть. На этот раз Гванук был наготове и решительно применил все уроки, полученные от Ариты и Звезды. Левая нога не дернулась вверх, а сначала пошла вправо, как бы убегая от удара. А потом уже круговым движением поднялась и вернулась в ту же точку. Каблук злобно цокнул по доске.
Толстая нога Иваты пробила пустоту, писаря занесло, и тот едва не упал, восстанавливая равновесие.
— Ах, ты щенок! — Даичи потянулся сальной рукой, чтобы убрать досадное препятствие со своего пути.
«Щенок — это будущий Пес, — с улыбкой успел подумать адъютант. — Неплохо. Чахун бы одобрил!».
А вслух сказал другое:
— Ну, давай. Попробуй, толкни, — и положил руку на кинжал. Кинжал, подаренный ему самим генералом.
Жирная рука замерла. В бегающих заплывших глазках явно бегала неуверенность. «Неужели решится? Неужели вынет кинжал?» — кричали они.
«Выну-выну!» — зло улыбнулся юноша. И даже слегка согнул ноги в коленях, как учили его тигромедведь с самураем. Напружиненные ноги всегда готовы к движению и бою.
Жирная рука опустилась.
— Да ты вообще понимаешь, что я доверенный писарь сиятельного Ли Чжонму⁈ — почти шипел Даичи Ивата, пряча страх за змеиной злобой. — На мне — куча важнейших дел, а ты мне угрожаешь? Тебе придет конец, служка!
Краснота заливала взор Гванука. Толстяк, как будто, специально колол его в самое больное, чтобы разозлить. Генералом грозится? Да плевать… Ли Чжонму и так им постоянно недоволен. Но терпеть унижения, тем более, от этого омерзительного жирного писаря, он не будет!
О Гванук стоял прямо посередине галереи. Стоял, набычившись и стискивая рукоять кинжала ладонью с почти белыми костяшками. Ивата умудрился сделать единственно правильное: аккуратно обошел мальчишку, местами двигаясь буквально боком и втягивая пузо, чтобы не задеть этого взбесившегося звереныша. Щенка.
А потом спешно засеменил прочь, даже не пуская за спину запоздалые угрозы.
Гванук опустил глаза. Потом убрал руку с кинжала. Выдохнул — и припустил по своим делам. Хотя, нельзя сказать, что встреча прошла для него бесследно. Легкая красная пелена гнева так и застилала его взор всё то время, что он носился по замку, разыскивая полковников. За Аритой даже за стену пришлось идти. Усталый, как собака, он направился к своей комнатке, чтобы отдохнуть до совещания штаба…
И у дверей наткнулся на жирного Ивату!
Тот уже переоделся, новый халат выглядел гораздо скромнее, но всё равно очень дорогой. Толстяк держал руки в широких рукавах (уж не нож ли прячет? — подумал адъютант) и, завидев хозяина комнаты, степенно поклонился.
— Почтенный О Гванук, — начал он с улыбкой, в искренность которой не поверит и ребенок. — Я пришел сюда, чтобы завершить незавершенное… Я о нашей ссоре.
— Ну, — моментально набычился юноша, хотя, в глубине души уже не чувствовал былой ярости.
— Может, зайдем?
Гванук, ничего не понимая, открыл дверь и впустил толстяка внутрь комнаты. Прошел следом.
— Я помолился милостивому Будде, и тот вразумил меня, — толстяк на удивление ловко сел, заправив под себя ноги. — Мой сегодняшний гнев был греховным, и я желаю очистить свою карму. Приношу тебе свои извинения, О Гванук. Прошу, прими их. И прими вот это.
Ловким движением писарь высвободил руки из рукавов. На его ладонях покоился футляр, обтянутый какой-то необычной кожей со сложным рисунком.
«Струсил, толстяк» — Гванук с трудом сдержал кривую усмешку. Как же жалко выглядит этот огромный Ивата, испугавшийся какого-то маленького слугу! Еще и подкупает его…
— Что это? — спросил адъютант, не спеша брать в руки подарок.
— Я подумал, что жить в дали от родины непросто. И всегда приятно почувствовать ее рядом. Это свиток с пхэгван сосолями — поучительными историями
