вокруг не наблюдалось, и дуэньи с пикси удалились в тень. Можно было просто жить и дышать.
Светящегося борта долго держались белыми росчерками чайки, но чем дальше от берега отплывала «Аузония», тем реже становились их ряды. Скоро лишь пена разрезаемой паромом темной воды светлела под его громоздким корпусом.
При таком раскладе жесткая лавка в сто раз лучше барного дивана: рюкзак под голову, шарф от шеи до пят, шляпу на лицо, чтобы скрыться от света кормовых ламп. В Палермо они придут с рассветом. И Нелло обещал довезти ее до самого Агридженто на своей фуре. А там уж до Лампедузы рукой…
Она снова безалаберно ломает границу зоны комфорта. Молодчина, Ро. Пусть и дрожат пальцы до самых лопаток. У тебя все получится, как и всегда. Пока ты идешь вперед — ты неубиваема.
Разбудили отчаянную путешественницу странные звуки, которые могли бы сойти за салют, землетрясение и революцию в одном флаконе. Но когда над головой что-то тонко просвистело вкупе со звоном бьющегося стекла, сон лопнул как мыльный пузырь.
Ро замерла, открыла под шляпой глаза и превратилась в слух. Битва с пикси учит, что порой лучше не подавать лишних признаков жизни, пока не разберешься, что к че…
Крик боли и хрип — совершенно отчетливые — раздались прямо за стеной. И глухой звук падения. Об эту самую стену.
Ро резко села; шляпа свалилась на пол и канула в небытие. На себя начхать можно, но на чужие жизни и смерти — никак.
Даже хлопать глазами не пришлось, чтобы понять, что она вовсе не на верхней палубе «Аузонии». Каюта. Узкая койка.
Можно было бы проклясть заботу или другого рода интерес радушного Нелло, но только вот на эконом класс эта комната не тянула. Стол, заваленный беспорядочной кипой бумаг, одинокий табурет, флаконы в деревянных подставках с неизвестным содержимым — подставки прикручены к столу, и синенькие склянки болтаются в такт качки, да не выпадают — пространство, окно на всю стену… Никаких малюсеньких кроваток и душевой размером с кладовку.
Натужный, яростный, непрекращающийся звон и гвалт. Дальнейшие крики, стук и стоны. И совершенно точно не салют. Это… выстрелы!
Тяжелый влажный запах гари.
Беженцы добрались уже и до Тирренского моря?..
Или плесень на вчерашнем сыре была неслучайной и привела к галлюцинациям. Ибо это совершенно точно не…
Ро соскользнула с кровати и крадучись направилась к столу. В глаза бросилась странная деталь: никакого пластика или металла, каюта сплошь из дерева. И качка ой как заметна, не только флакончикам, что так и звенят. Ее похитили и… и что?
Если бы чего хотели, то уже давно бы… ну, сделали. Или просто ждали, когда очнется? От сыра. Ага.
Великолепное объяснение.
Бумаги на столе рассыпались от первого прикосновения; в дверь заскреблись. Ро успела заметить лишь карточку с розой ветров, вроде бы карту, испещренную пометками от руки, чертежи человеческих фигур.
— Господин! — зашептали из-за двери с тяжелым придыханием. — Откройте!
Ага. Так и открыла. Ро оглянулась в поисках чего-нибудь в духе средства самозащиты. Рука сама собой нащупала в бумажном хаосе увесистую дубинку из металла.
— Не убивайте! — завопили из-за двери, и та задрожала.
— Так значит твой господин там?
Второй голос был громовым, ему вторили все те же непонятные звяканья, а еще гогот, совершенно не вяжущийся с обстановкой.
— Не убивайте, умоляю!
— С дороги!
Ро сглотнула. Так, если рабочая гипотеза — беженцы, то дело плохо. Отчаяние превращает людей в зверей. Воодушевить их возможно, если дать хоть немного обоснованную надежду. Стоит попробовать. В любом случае — никаких смертей!
Сама себя не помня, она сделала шаг вперед и сдвинула засов на деревянной двери.
— Добро пожаловать, господа, что за дверью стоять… Чем могу помочь? — с этим холодным вопросом Ро оторвала взгляд от пола.
Чтобы запнуться.
На пороге стоял не кто иной, как Нелло. Правда, не во вчерашнем свитшоте, а какой-то робе с поясом и… Но не это было важно. Его глаза будто бы выкатились странными стекляшками, когда неаполитанец медленно обернулся вокруг своей оси и…
Ро едва успела отскочить. Нелло упал на пол, захлебываясь не то криком, не то кровью. Дернулся несколько раз и замер. Его проткнули насквозь. Саблей? Мечом? Клинком, в общем.
Хозяин клинка вытаскивал его сейчас обратно и вытирал платком. Хорошим, кружевным, качественным.
«Не беженец», — только и промелькнула мысль.
— Попались, — ухмыльнулся владелец платка и отбросил его, безнадежно испорченный, в угол.
А у Ро поплыло перед глазами.
— И куда, интересно?.. — пробормотала она, не отводя глаз от тела убитого.
Там, в проеме, виднелось три фигуры, дым, что-то еще, но это не было важно. Нелло, вчерашний добрый Нелло, что потчевал ее сыром и уговаривал выпить кофе, а еще спать в его каюте или хотя бы, на худой конец, надеть его свитер, чтобы не мерзнуть… Этот Нелло лежал мертвый, и из сквозной дыры в его туловище текла кровь, подбираясь к ее ногам.
— Отставить грабеж! — крикнул убийца Нелло все тем же громовым голосом, от которого чуть не лопаются барабанные перепонки. — Мы поймали Странника.
— Да тут грабить нечего! — донеслось откуда-то с досадой.
Но взгляд Ро был прикован к насмешливому оскалу врага, сделавшего к ней шаг, сдернувшего капюшон, и отступившего будто бы в удивлении, когда волосы скользнули волной на плечи.
— Странник — женщина?..
Ро наконец отмерла и всем существом уловила опасность: отскочила на пару шагов, взмахнула дубинкой, которую так кстати все еще сжимала в руках, и размозжила негодяю его поросшую черными волосами черепушку. Жалобный лязг и хруст возвестили о кончине… увы, дубинки.
Та оказалась подзорной трубой: из нее печально выпало разбитое стеклышко и рассыпалось в блестки.
Убийца всего-навсего покачнулся, Ро же мгновенно схватили, скрутили; ее обдало запахом пота, гари, крови и… на этом все, как она ни жмурилась. Вот так всегда. Смерть, и вправду, никогда не приходит.
Убийца рассмеялся, мастерски спрятав стон.
— Оставьте ее. Не хватало еще, чтобы болтали, будто самого Фаррела Вайда одолела какая-то девчонка.
Он держался за голову и блуждающим взглядом искал, чем перевязать рану. Ага! Удар рассек негодяю висок, и по щеке его сочилась кровь. Надо же — какая она кровожадная-то.
— Не ищите, — фыркнула Ро. — Ваш платок безнадежно запачкан кровью невинных. А удар по виску может спровоцировать сотрясение мозга. Это, знаете ли, чревато. Фаррел.
Фамилию она не
