секреты, делиться новостями и гулять после уроков.
Мама говорила, что у меня просто замкнутый характер. Но даже интровертам нужны друзья. Я действительно старалась помалкивать, ненавидела конфликты. Самый большой страх для меня — это с кем-то поссориться. Может, это и стало причиной того, что я ни с кем не могла близко подружиться, ведь старалась угодить, помочь, быть хорошей.
«Яна, у меня новый краш!» — прилетело сообщение от Инги.
Сначала я подумала про татуировку, но нет. Следом она прислала фото тату-мастера. Парень сидел полубоком и выбивал тату на щиколотке Инги. Он казался огромным, особенно на фоне хрупкой Инги. Джордж был мулатом, с тёмными кучерявыми волосами, собранными в пучок на затылке. А его здоровенные ручищи с татуировками-рукавами, как скала, нависали над тонкой ногой Инги.
Я вздохнула. Если подруга запала на эту груду мышц, дело плохо.
«Ты где? Как тебе Джордж?» — снова писала Инга.
«Уже у твоего подъезда. Джордж выглядит зловеще», — ответила и ускорила шаг.
И чуть не врезалась в соседа подруги по подъезду, Артёма, который жил на третьем этаже и хорошо знал Ингу. Они дружили, года три назад он даже спасал её от домогательств отчима. Артём был странным, нелюдимым. Инга называла его Душнила и говорила, что он социофоб и затворник, работал из дома и выходил на улицу только выкинуть мусор и забрать еду из доставки. Ему было уже двадцать пять, и мне он казался нереально взрослым. Но когда однажды я привычно сказала ему «Здрасьте», он расплылся в улыбке и усмехнулся:
— Не такой уж я и старый.
У меня с ним возникали ассоциации с профессором Снеггом из вселенной Гарри Поттера: бледный, нелюдимый, мрачный брюнет с длинными волосами, только вместо мантии он носил чёрный худи. Сейчас Артём снова был во всём чёрном. Узнал меня, чуть улыбнулся:
— Привет. Ты к Инге? Привет ей передавай! — и пошёл к доставщику еды, который ждал у подъезда.
— Привет. Передам. У неё сегодня днюха! — я приподняла тортик. Не знаю, зачем я это сказала, но Артём вдруг обернулся.
— Правда?! Погоди тогда.
Я уже пожалела, что ляпнула лишнего. Испугалась, вдруг Артём увяжется со мной к Инге. Он расплатился с курьером, взял бумажный пакет, и мы вместе зашли в подъезд:
— Она отмечать с друзьями планирует, или вы вдвоём будете?
— Вдвоём, — наверное, не нужно было разбалтывать ему. Мне стало не по себе, и я соврала: — Но ещё, может, мама Инги придёт... скоро.
— Хорошо, — и Артём просто зашёл в свою квартиру. Даже «пока» не сказал.
Странный он, но, хорошо хоть, не увязался за мной.
Инга с порога торопливо делилась восторгами. Когда она пришла с собственным эскизом, Джордж начал показывать свои работы. И она влюбилась в тату механического протеза на внутренней и внешней сторонах щиколотки, будто металлический шарнир, проглядывающий сквозь кожу. Татуировку они доделать не успели, лишь выбили тонкие линии, а на ноге Инги осталась повязка.
— Больновато, конечно, — поморщилась подруга. — Но зато такая крутая тату будет! Завтра продолжим. Как тебе Джорджик? Он топ! Такой краш!
Если бы я не знала Ингу, подумала бы, что у неё грипп: этот нездоровый блеск в глазах, румянец. Но счастливая улыбка и нервная суетливость означали только одно: подруга запала на Джорджа. И ему теперь не позавидуешь. Если Инга чем-то загоралась, она пёрла напролом, как танк.
— Он явно не в моём вкусе. Здоровый, как шкаф. Ты не заболела? — усмехнулась я и приложила руку ко лбу подруги, вдруг у неё правда температура, но потом добавила: — А если у него девушка есть? И вообще, он такой взрослый!
— Я уже всё чекнула, — Инга явно была довольна собой. — Ему всего двадцать три, и никого у него нет. А ещё он сказал, что я топ, — Инга ухмыльнулась, потирая руки. — Так что он будет моим!
— Бедный Джордж, — покачала я головой и рассмеялась.
Мы лопали тортик, когда в дверь позвонили. Инга открыла и ахнула, на пороге стоял Артём с букетом красных роз:
— С днём рождения, Инга!
— Там что, объявление кто-то повесил?! Как ты узнал?
— У меня свои источники.
— Заходи, хоть чаю попьём в узком семейном кругу. У нас торт есть! И спасибо за цветочки!
***
На следующий день сразу после школы Инга умчалась доделывать татуировку, а вечером снова фонтанировала восторгами по поводу мастера. Я радости подруги не разделяла, Джордж мне не нравился, и я боялась, что он разобьёт Инге сердце. Не знаю, где она их находила, но парни всегда были старше неё лет на пять-семь. Ингу вечно тянуло к взрослым, а они западали на неё. Одноклассников, которые оказывали знаки внимания, подруга оставляла во френдзоне.
И в отношения Инга ныряла с головой, просто пропадая из жизни и не давая объекту любви проходу. А после расставания долго и мучительно отходила, как от похмелья, слушала тоскливую музыку, рыдала и смотрела в потолок. И мне приходилось её из этого состояния вытягивать.
Татуировку они рисовали каждые два-три дня, и я уже знала про Джорджа, наверное, больше, чем про собственных родителей. Его мать была американкой, и отец долгое время жил и работал в штатах. Но когда Джорджу было девять, мать умерла, и они с отцом вернулись в Россию.
У Инги не сорвёшься. Она, как на работу, после школы таскалась в тату-салон и уже через два сеанса поделилась со мной новостью:
— Короче, Дождик позвал меня на свиданку вчера, и мы замутили, — шептала на ухо Инга в столовой.
— Быстро вы, однако. Инг, главное, не как в те разы, ладно?!
— Он топ! Пойдём сегодня со мной, я вас познакомлю, чтобы ты сама в этом убедилась.
И, как бы мне ни хотелось отвертеться, подруга настояла.
В салоне не хватало свежего воздуха, ещё и пахло персиковым вейпом. В кабинете татуировщика царила чистота, я бы даже сказала, стерильность, как в медицинском кабинете. Свет был приглушён, лишь лампа ярко мерцала над креслом. Резкий запах спирта ударил в нос. Затем уже стал различаться аромат туалетной воды Джорджа, древесный и пряный, ядовито-мужской, по силе запаха не уступающий спирту. Такой терпкий и резкий, что я чихнула.
— Это Яна, это Джордж! — Инга тут же по-хозяйски угнездилась в кресле и бесцеремонно стала стягивать колготки.
— Как мне приятно познакомиться, — расплылся в улыбке Джордж. И улыбка мне его не понравилась, слишком приторная. И весь он казался взрослым здоровенным дядькой с каким-то сальным взглядом. — Инга сказала, что ты придумала мне прозвище Дождик. А что, мне нравится! Очень мило. Садись, Яна, вон
