что в этот вечер я спер её нижнее бельё и пошёл заниматься делом под тёплыми струями душа. Тогда я стёр своего одноглазого чуть ли не до дыр.
Да уж, за эти годы я обляпал не одни её труселя и лифчики, представляя, что спускаю всё своё добро прямо в неё, а она стонет и извивается подо мной, громко выкрикивая моё имя. И почему-то так четко представала перед глазами эта картинка, что иногда казалось, что это воспоминания прошлых дней, а не моё бурное и разыгравшееся воображение озабоченного пацана. Все свои действия становления меня, как мужчины, в принципе, всё, что я делал впервые, я посвятил ей: первая дрочка — на неё, в смысле, из-за неё; первый поцелуй — тоже её, хоть и был с такой же малолеткой, как и я сам, а посвятил Аньке, потому что представлял тогда её; первый секс — тоже её, всё по той же причине, хоть и была подо мной не она! Но я всегда сравнивал всех тёлок только с ней. И каждая проигрывала в этом сравнении с огромным отставанием, хотя Аньку и пальцем не трогал в сексуальном плане.
Не знаю даже, отчего заселилось томящее чувство в мозгу, что она моя?! Должна быть моей! Не счесть, сколько раз я пытался с ней заговорить, но каждый раз стоял истуканом не в силах вымолвить и слова, как дебил, бля! Не знал, как привлечь её внимание к себе, чтобы зацепилась взглядом, заговорила о чем-то другом, а не об учебе или обычных бытовых вопросах. Наверное, не судьба. Думал, похоронил всё давно. Долго так думал.
А потом Анька уехала, и через полгода я узнал, что она выходит замуж! Замуж, блядь! Это был удар ниже пояса. Не, не так… Мне будто нож в сердце вставили, прокрутив его с десяток раз в разные стороны, оставив огромную рваную дыру, изнывающую от боли. Я выл белугой в своей комнате в общаге, пока мать с отчимом пили у знакомых забултыг. Так больно мне ещё никогда не было! Хотя вру, было. Когда я был у Лехи перед выпускным, а она приехала вместе со своим, сука, супругом к родителям, чтобы поздравить нас.
Поздравила, блядь! Спасибо!
Я тогда впервые решил сделать ей больно. Ну, какое там. Ей же было по хер на меня! Она же считала меня своим ещё одним младшим братиком, сраным малолеткой! А какой я малолетка, когда мне было уже восемнадцать! В общем, за углом школы я припечатался губами и прямо в такой хороший засос с девкой, что бегала за мной последнюю четверть, да так, чтобы Анька видела. Тогда всего на миг мне показалось, что в её глазах помимо удивления промелькнула боль. Но, к большому сожалению, всего лишь показалось. Она тогда вместе с Ларисой Михайловной подозвала меня и Леху к себе, чтобы надеть ленточки с надписью «Выпускник» и пожелать нам всего наилучшего, пуская слёзы, сопли и слюни от причитаний, как же сильно мы повзрослели. Надевая мне красную ленту с витиеватыми золотыми буквами, Анюта искренне улыбалась мне, часто смаргивая слёзы, что скопились в уголках её глаз. Чёрт! Чувствовал себя последним козлом! Разве можно обижать её?! Маленькая такая даже на каблуках, по грудь мне. Или это я уже так успел вырасти?! Сладкая, сил нет держаться, что хотелось зарыться ей в длинные светлые волосы и вдыхать такой родной аромат, который будоражит все мои рецепторы. Она потянулась ко мне, чтобы поцеловать в щеку, а я резко повернулся. Наши губы встретились всего на миг, но этого хватило, чтобы обжечься, а члену зашевелиться и стать колом. Анька отпрянула от меня, чуть смутившись.
— Брось его, — попросил тогда чуть слышно, — он не достоин тебя!
— Яр… — слёзы до сих пор стоят в её глазах. Понимаю, что не сделает этого никогда, и до конца своих дней будет терпеть этого мудилу.
— Дура! — зашипел я и съебался. Благо, никто не видел моего позора и моих слёз. И вместо того, чтобы как-то нормально и адекватно повести себя, я в очередной раз злился. Злился, что она до сих пор не воспринимает меня, как мужчину. И я снова рвал, метал и бесился уже покруче, чем в прошлый раз. Но вот только боль была ещё гуще и яростней. Я понимал, что начинаю ненавидеть её. Ненавидеть за то, что не обращала на меня внимания, за то, что всё равно жила в моём израненном сердце, которое ёкало каждый раз, если в семье речь заходила о ней. А я от обиды гнул ложки или вилки, потому что эти разговоры часто случались за столом при семейных ужинах. Злился за то, что не давала забыть о себе, каждый раз напоминая мне, что мы не можем быть вместе.
Она каждый раз поздравляла меня с днём рождения и другими праздниками, а я её нет. Даже «спасибо» не писал в ответ и не брал трубку, когда она звонила. А потом она перестала звонить. Остались только редкие смски.
Я думал, что вычеркнул её из своей жизни и своего сердца. Надоело жить иллюзиями и мечтами, которые никогда не сбудутся.
Честно? До сих пор был в этом уверен. Я даже мысленно настраивал себя, был готов к нашей встрече сегодня. Собирался просто игнорить её и всё. Детский сад, знаю. Но мне ведь насрать!
М-да, много воды утекло с тех пор, когда я видел её в последний раз. Лет девять назад, наверное, как раз после того случая с выпускным. Тогда я впервые и натянул ту девку, с которой целовался. Тогда я думал, что так мщу Анюте. Потому что она тоже трахалась со своим мужем, изменяя мне.
И мне на время полегчало.
Тогда я целыми днями стал тренироваться на ринге, чтобы забыть её. Только Гор, наш с Лёхой тренер, знал о моих чувствах к Ане. Он сказал, чтобы я перестал думать о ней, и если мне дороги яйца, чтобы даже не смотрел в её сторону, потому что она старшая сестра моего друга, а значит, и моя. Да и Леха неплохой спарринг-партнер. А яйца, как ни странно, мне дороги. Он доходчиво и кулаками пояснил, что для меня эти непонятные чувства плохо сказываются, делают меня рассеянным на ринге. И если я хочу чего-то добиться в жизни, то пора бы уже начинать. И он был прав. Я начал.
Не сразу, конечно, но я добился многого.
Несмотря на то, что у меня техническое образование,
