что ты собрала мозаику. Можно войти и посмотреть?
– Можно, мамочка, – великодушно разрешила я.
Чем ближе мама подходила, тем растеряннее становилось ее лицо, а потом улыбка совсем с него исчезла.
– Светлячок, ты плакала? – прошептала мама, заглядывая в мои глаза, ничего не понимая.
– Мне было страшно, – нехотя призналась я, потому что не любила, когда мама расстраивалась, и очень надеялась, что она не заметит того, что я плакала до ее прихода. – Но теперь все хорошо.
– Что случилось, Светлячок?
– Меня напугали демоны, мамочка, но я их убрала из мозаики. Теперь мне не страшно, – улыбнулась я, стараясь изо всех сил выглядеть веселой.
Мама перевела взгляд на разложенную на столе мозаику, ее глаза широко распахнулись.
– Светлячок, так нельзя собирать. Ты собрала только яркие и красивые кусочки, а где остальные? Остались дырки…
– Они от черных стеклышек. Из них получаются страшные демоны, которые мне не нравятся, – тихо буркнула я.
– Но такой рисунок мозаики не полный, Светлячок.
– Зато никому не страшно, – прошептала я, передернув плечиками.
Мама взяла меня на руки, посадила на колени, обняла и поцеловала.
– Милая, это всего лишь мозаика, и нужно сложить все кусочки вместе, чтобы полностью собрать картинку. Чего ты испугалась?
– Не хочу собирать все. Мне не нравятся демоны, они состоят из черных кусочков. Очень противных, – упрямо пробормотала я. – Хочу собрать так. Без них.
– Какая ты еще маленькая и ранимая, – тяжело вздохнула мама. – Хорошо, Светлячок, собирай как хочешь. Но… – Она осмотрела стол, коробку из-под мозаики и удивленно спросила: – Где недостающие кусочки?
– Я их сломала. – Я отвела глаза, потому что стало неудобно перед мамой.
– Но зачем? Когда ты вырастешь и не будешь бояться черных демонов, сможешь собрать мозаику полностью. Где они?
Я исподлобья посмотрела на маму, на ее озадаченное лицо.
– Я их раскрошила, – прошептала я. – Я уничтожила страшных демонов. – И очень тихо призналась: – Эти кусочки в мусорном ведре.
Я покосилась на маленькое мусорное ведро, в котором сейчас находилась гранитная ступка с пестиком, позаимствованные из кухни. В ступке я раскрошила пугающие меня кусочки мозаики в мелкий стеклянный порошок.
– Можно было убрать их на время, – тяжело вздохнула мама. – Спрятать. Эта мозаика в единственном экземпляре. Мы не найдем потом подходящие кусочки, чтобы собрать полный рисунок.
Мама крепко прижала меня к себе. Она уже не хмурилась и не расстраивалась, просто шептала на ушко ласковые слова, а я смотрела на мозаику и понимала, что та выглядит странно, но нравится мне именно такой – без демонических темных кусочков.
Глава 1
Острая боль мучила и не отпускала. Тело словно покрылось тонкой коркой льда, которая сковывала движения…
Я смутно понимала несоответствие сна и реальности: холода я не боялась, с раннего детства плавала в ледяной воде. Почему же снилось, что мерзну?
«Я люблю плавать?.. В ледяной воде?..»
– Очнись, тангрийка! Тва-а-арь! – мужской голос прозвучал глухо, будто издалека.
Меня передернуло.
Но, похоже, только мысленно. Тело осталось неподвижным.
Хотела проснуться, открыть глаза – я ощущала себя на грани сна и яви, но не получилось.
Не могла пошевелить ни рукой, ни ногой… Сплю или нет?
Или утонула… в Ледяном озере?
«Ледяное озеро… Я знаю его…»
Я почувствовала нарастающую панику. Я ничего не понимала. Словно через толстый слой ваты услышала сверху, очень далеко от меня, жуткое завывание:
– Очухивайся! Неужели сдохла?!
Топот тяжелых ботинок совсем рядом… Резкая боль где-то под ребрами. Она вывела меня из ненормального болезненного сна.
– Капитан нас пристрелит, если вернемся без его любимой игрушки! – услышала я недовольное бурчание над собой. – Чтоб ты сдохла!
«Больно… Холодно…» – запульсировало в висках.
– Наверное, не встанет, – другой мужской голос прозвучал разочарованно.
Снова острая боль. Все там же. Под ребрами.
«Что это?.. Меня пинают?..» – мелькнула вполне осознанная мысль.
Я попыталась ухватиться за нее, но она быстро ускользнула. Вновь захотелось спать.
Уснуть мне не дали. Сломанной куклой я повисла в чьей-то руке.
«Сломанной куклой? Я? Кто я?.. Что происходит?..» – мысли затолкались, мешая друг другу, не давая сосредоточиться хотя бы на одной.
Безумно пугая меня.
Меня грубо затрясли, голова замоталась из стороны в сторону, я поняла, что теряю сознание.
«Как же хорошо… Так лучше…»
Странно… я как будто лежала на потолке лицом вниз…
Подо мной маленькая каменная комната. Тесная. Мрачная. Без окон. С узкой железной кроватью. Освещалась лампочкой, сиротливо свисающей с потолка.
Двое мужчин заполнили собой половину комнаты. Один – здоровый детина с толстой шеей, длинными руками и огромной лохматой головой, второй – прилизанный, невысокий, худой. На обоих одинаковая одежда.
Военная форма?
Здоровяк держал в огромной руке за волосы или за шерсть нечто бесформенное, грязное и окровавленное.
Человека? Животное? Непонятно.
Я смотрела на этих троих сверху и ничего не понимала.
Почему я вижу так отчетливо? Почему меня не видят? И почему нет боли и холода?
Я проснулась?
Но я же не могу лежать… так…
– Твою мать! От нее воняет! – ругнулся здоровяк с косматой головой. – Похоже, никакая она. – Военный наклонился к бесформенному тюку, который держал в руке, прислушался к чему-то, резко отшатнулся, раздраженно и зло добавил: – Демоны ее дери! Померла, что ли? Капитан будет недоволен.
– Будет, – лениво отозвался второй тип, который прилизанный. – С другой стороны, капитан знатно развлекся с ней. Со всей силой своей «широкой» души.
Оба загоготали, а я продолжала сверху их рассматривать.
– И нам не давал скучать, – усмехнулся здоровяк. – Кто бы поверил, что это тело, – он потряс то, что держал в руке, – когда-то принадлежало хорошенькой девице. Целой лере! Чтоб демоны ее забрали!
Когда здоровяк затряс бесформенное нечто, меня затопила невыносимая боль. Сразу стало холодно. И вдруг я осознала, что я вернулась… в свое тело. То тело, которое трясли, – вонючее, окровавленное и бесформенное, – мое тело.
Ужас и паника охватили ненадолго – безразличие и апатия, желание уснуть засасывали в холодное темное болото.
Но мне не дали отключиться.
«Оставьте… Хочу… спать…»
– Дыхание не чувствую, – пробормотал здоровяк. – Может, посмотришь, померла или нет?
– Я брезгливый. Если бы она была как раньше, – второй мечтательно цокнул. – Жаль, недолго развлекались. Скажем капитану, что допрос не получится. Пусть развлекается с другими пленными. – Мужской голос, мелодичный и невозмутимый, болезненно пробивался в разум.
– Чего он привязался к этой шлюхе?
«Шлюха… Я – шлюха?..»
Тонкая, не оформившаяся мысль снова ускользнула, как песок сквозь пальцы, – меня потрясли за шкирку.
– Давно пора ее в общую яму. К остальным лучам.
Странные слова. Непонятные.
– Она рассказала?
– Демоны его знает! Мы – маленькие люди. Наше дело – привести на допрос, отвести с допроса. Иногда поучаствовать в ролевых играх, – на последних словах мужчина грубо хохотнул. – Все лучи сдохли, а эта за жизнь цепляется. Живучая.
– Сучка, – констатировал прилизанный. – Стольких наших угробила.
– Если бы капитан разрешил, – прошипел здоровяк, – задушил бы собственными руками. Хотя, наверное, уже сама и сдохла.
Беспомощное тело с силой отшвырнули. Оно ударилось о что-то холодное и твердое и осталось лежать. Сломанной кучей.
Тяжелые шаги…
Они удалялись.
Скрип железной двери.
Тишина.
Наконец-то.
Я хотела свернуться калачиком. Нужно стать маленькой. Незаметной. Может, мышкой? Чтобы никто не видел.
«Мышка? Почему
