ни странно, в ходе дискуссии проявилось стремление ряда зарубежных историков, довольно посредственно знакомых с обсуждаемой проблематикой и советскими архивными материалами, выступить в роли менторов российской исторической науки.
Кроме того, использованный В. Суворовым метод бездоказательных утверждений ныне довольно широко используется в публицистике при обсуждении причин трагедии 1941 года. Так, одни авторы полагают, что причиной этого стал «гениально безграмотный сценарий вступления в войну», которым Г.К. Жуков и С.К. Тимошенко подменили официально утвержденный план[5]. По мнению других, знавшие о слабой подготовке РККА Жуков и Тимошенко пытались оказывать сдерживающее влияние на Сталина, который «рвался в бой». Подобные «гипотезы» не только не способствуют изучению реальных событий, но и фактически препятствуют пониманию общественным сознанием как сложностей реальной ситуации 1941 г., так и необходимости тщательного и всестороннего анализа доступных исторических источников на основе выработки адекватной методики изучения этих непростых проблем.
Как бы то ни было, развернувшаяся дискуссия привела к выявлению новых архивных документов по истории СССР 1939–1941 гг., свидетельствующих, что советское руководство, конечно же, имело собственный взгляд на политическую ситуацию того периода и пыталось использовать ее в своих интересах. Появившиеся материалы и исследования показали, что традиционная официальная версия об исключительно оборонительных намерениях СССР становится все менее обоснованной. Естественно, новый виток дискуссии не избежал определенной политизации. Это было связано с тем, что главными тезисами, которые пытался «доказать» В. Суворов, являются утверждения, что в возникновении Второй мировой войны виноват исключительно Советский Союз, а германское нападение на СССР было «превентивной войной». Несостоятельность этих тезисов уже была неоднократно показана в литературе[6], но сторонники традиционной версии продолжают ссылаться на них, обосновывая этим отказ от рассмотрения варианта советских наступательных приготовлений. Например, О.В. Вишлев полагает, что «стремление доказать наличие у Советского Союза «наступательных» намерений в отношении Германии служит обоснованию старого тезиса о «превентивной войне» гитлеровской Германии против СССР»[7]. Поэтому все, что говорит в пользу варианта «наступательных» намерений Москвы, следует отрицать всегда, везде и несмотря ни на что.
По традиции в развернувшейся полемике продолжается использование ненаучных аргументов. Вместо того чтобы представить аргументированную неизвестными ранее документами и тщательными исследованиями точку зрения на обсуждаемые проблемы, некоторые защитники традиционной версии объявляют идущую дискуссию проявлением «антинаучной тенденции» и призывают «не давать возможности» оппонентам публиковать свои исследования[8]. Это подтверждает мнение Т. Манна, что «мы чаще злимся и возмущаемся, противодействуя какой-то идее, когда сами не слишком уверены в собственной позиции и внутренне готовы принять противоположную сторону». Как правило, сторонники традиционной версии предпочитают вести полемику именно вокруг концепции В. Суворова, что довольно странно, так как в полном виде ее не поддерживает, пожалуй, никто из серьезных исследователей. В результате создается впечатление, что эти проблемы можно рассматривать только с позиций автора «Ледокола» или с точки зрения традиционной версии. Однако это не так, и ставшие доступными документальные материалы и исследования последних лет позволяют предложить и другие концептуальные подходы к обсуждаемой проблеме. Тем не менее защитники официальной версии не останавливаются перед прямой фальсификацией, лишь бы избежать обсуждения проблем 1941 года на основе доступных ныне советских документов и новейшей отечественной историографии. Так, например, поступило руководство Ассоциации историков Второй мировой войны, когда посвященный этим проблемам доклад, обсуждавшийся на заседании 30 декабря 1997 г., был при публикации изложен таким образом, чтобы из него было удалено все, что не соответствует взглядам В. Суворова. Это, видимо, должно было придать большую убедительность опровержениям оппонентов[9].
Более того, в ход пошли и фальсифицированные документы. Так, В.А. Анфилов для обоснования своей традиционной точки зрения ссылается на опубликованные в 15 томе сочинений И.В. Сталина (М.,1997) документы: «Выступление на расширенном заседании Политбюро ЦК ВКП(б) (конец мая 1941 года)» и «Беседа с А.М. Лавровым 18 июня 1941 года»[10]. Первый из них должен подтвердить отсутствие у советского руководства каких бы то ни было наступательных намерений, а второй – показать, что всеведущая советская разведка докладывала в Кремль о намерениях Германии, Японии, США и других стран только самую достоверную информацию. К сожалению, оба эти документа – фальшивки, автором которых, по всей видимости, является В.М. Жухрай, в чьей художественно-публицистической книге они впервые и появились[11]. Анализ содержания текста первого из них показывает, что он является довольно грубой компиляцией из мемуаров Г.К. Жукова и других материалов. Относительно второго документа утверждается, что генерал-полковник А.М. Лавров был начальником разведки и контрразведки и подчинялся лично Сталину. Однако ни один исследователь истории советской разведки не знает о такой странной спецслужбе, да и о ее начальнике тоже. Кстати, генерал-полковник с такой фамилией в 1941 г. также неизвестен. Правда, В.М. Жухрай предусмотрительно пишет, что А.М. Лавров – это псевдоним, то есть перед нами еще один вариант «тайного советника вождя». Содержание его доклада, состоявшегося, по мнению В.М. Жухрая, 12 июня, показывает, что он является компиляцией из материалов современных исследований Второй мировой войны. К сожалению, некоторые авторы некритично восприняли эти «документы» на веру и, вероятно, на них еще не раз будут ссылаться для подтверждения официальной версии.
Описывая реакцию советского руководства на итоги переговоров в Берлине в ноябре 1940 г., В.Я. Сиполс использует сомнительный документ – так называемую «записку управляющего делами СНК СССР Я.Е. Чадаева»[12], которая, как выяснилось, является всего лишь мемуарным свидетельством, содержащим немало неточностей и прямых несоответствий реальным событиям[13]. Опубликованная в 1994 г. «речь Сталина» перед членами Политбюро ЦК ВКП(б) 19 августа 1939 г., содержащая задачу использовать войну в Европе для усиления там советского влияния[14], которая вызвала немало откликов в литературе, как убедительно показал С.З. Случ является фальсификацией французских спецслужб[15]. Правда, была предпринята неудачная попытка доказать факт выступления Сталина для того, чтобы обосновать лживую версию о том, что СССР и Германия «несут равную ответственность за развязывание Второй мировой войны»[16]. Еще одной проблемой историографии советско-германских отношений являются различные предположения относительно переписки или встречи между А. Гитлером и И.В. Сталиным, периодически всплывающие преимущественно в публицистических работах[17]. Однако пока никаких документальных подтверждений этого ни в германских, ни в советских архивах так и не найдено.
Нельзя не отметить, что в отечественной исторической литературе отсутствуют исследования, посвященные комплексному анализу событий 1939–1941 гг. Как правило, этот период рассматривается в разных трудах в качестве простой прелюдии к событиям Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Возникновению этой ситуации способствовало то, что события предыстории войны, как и большинство прочих событий советской истории, должны
