глупая, — Мо’ат тоже улыбнулась. — Я волновалась за тебя. Но Сивин — умный икран. Она взяла тебя и принесла к нам. Домой.
— Я не помню… Я…
Ло вновь закрыла глаза и шмыгнула носом. Обоняние до сих пор не вернулось, и мир по-прежнему казался плоским и бесцветным.
— Тебе надо отдыхать. Ты в безопасности теперь, — шаманка провела ладонью по ее лицу, и Ло’ота закрыла глаза. — Отдыхай, глупая…
Сон ее был беспокойным. Ей снились боевые корабли людей, бешеный огонь, что перепрыгивал с ветки на ветку, оставляя после себя лишь пепел, крики раненых и умирающих на’ви и людей, грохот пулеметов и тяжелая поступь УМП{?}[Мобильная механическая платформа, используемая Корпорацией на Пандоре.]. А еще вытоптанная дочерна земля и сгоревшее в страшных пожарах небо. Видела Ло и себя: худенькую, невысокую темноволосую женщину, испуганно мечущуюся по лаборатории и судорожно прижимающую к себе самое драгоценное, что у нее было — папки с записями многолетних исследований, которые легли в основу ее диссертации.
Открыв глаза, она тяжело вздохнула. Это было почти пятнадцать лет назад, но кошмары так и продолжали преследовать ее, возвращаясь каждую ночь и оставляя свою жертву лишь с наступлением утра. В тот день, когда Джейк Салли заставил людей покинуть Пандору, она решила остаться здесь и ни разу не пожалела о принятом решении. Являясь участником программы «Аватар», Ло пару лет еще жила на два тела, но постепенно лес и народ на’ви становились ей все ближе и ближе. А после того, как клан Оматикайя принял ее, Ло окончательно перешла в тело аватара.
Перевернувшись на бок, она коснулась кончиками пальцев жесткой циновки, на которой лежала. Ей нравилась жизнь в клане. Нравились огненные закаты и ясные рассветы, нравились джунгли и теплые тропические ливни. Нравились бескрайнее небо и приятная боль в мышцах после тяжелого дня. Она не чуралась никакой работы и сумела оседлать икрана. Нравилось и новое имя: Ло’ота. Однако все звали ее Ло, а прежнее имя — Шарлотта — знали лишь некоторые. Ло не любила его вспоминать. Шарлотта была слабой. Она не могла летать на икране, не сумела бы растянуть боевой лук, метнуть копье. Не спаслась бы она и от танатора. Разве что знания… Те бумаги, что она спасла из пылающей лаборатории, до сих пор были у нее, хранились в водонепроницаемом мешке, и иногда Ло перебирала уже начавшие желтеть страницы. Ее диссертация по биологическим особенностями и распространенности такого растения как личиночник {?}[Растение-зооплант. Ученые Корпорации проводят исследования личиночника на предмет использования его в качестве источника биотоплива.], терпеливо ждала своего часа. Когда-то это было для нее так важно, так первостепенно, но теперь это были лишь небольшие осколочки прошлого. Почти забытые.
Ло вновь глубоко вдохнула, и ей показалось, что она чувствует аромат ночных цветов и свежесть, что оставили дождевые капли на светящихся листьях войлочного папоротника. Обоняние возвращалось к ней, а вместе с ним и краски этого удивительного мира. Улыбнувшись потрескавшимися губами, охотница перекатилась на спину и, раскинув руки, вдохнула ночной воздух полной грудью. Именно эти ночи заставили ее перейти в тело аватара и стать одной из народа на’ви. Эти звуки, эти огромные, в половину неба, планеты и сотни крошечных огоньков, светящихся как в вышине бескрайних небес, так и под ногами.
Ей показалось, что она вновь было задремала, но ее разбудил какой-то звук. Лежа в темноте, Ло прислушивалась. Вокруг была глубокая ночь, и все спали. Но, подняв голову, она заметила, что в одной из пещер, которая располагалась чуть дальше, виден огонек. Там располагался штаб повстанческого сопротивления. И там же, в своем шатре, жил оло’эйктан со своей семьей.
Ло’ота прикрыла глаза. Было большой глупостью полагать, что люди не вернутся. Это была утопия, в которую поверил сам Джейк и убедил остальных. Но люди вернулись, и теперь их главной целью была не добыча полезных ископаемых, а колонизация планеты. И человеческий город разрастался как на дрожжах, все больше и больше тесня лес. Под предводительством Джейка повстанцы раз за разом нападали на поезда, караваны и бульдозеры, но толку от этого было чуть. А недавно и вовсе произошло то, что заставило Салли спешно начать собираться.
Мысль об этом заставила Ло поморщиться. Джейк собирался оставить клан и улететь с семьей туда, где их никто не сумеет достать. Она пыталась поговорить с лидером, но тот твердо решил уйти, скрыться, спасти детей… От кого? Он долго не говорил, но после назвал имя, от которого у Ло мороз пошел по коже: Куоритч. Она помнила этого бравого вояку: высокого, широкоплечего, исполосованного шрамами. Помнила, как один раз случайно столкнулась с ним в коридоре. И, хотя полковник лишь поддержал ее за локоть, чтобы та не упала, Шарлотта буквально сжалась под взглядом льдисто-голубых глаз. Ведь взгляд этот был настолько холоден, что, казалось, в нем и вовсе нет жизни.
Полковник погиб тогда, пал от руки Нейтири. Однако Компания нашла способ его вернуть. И, более того, вернуть уже в теле аватара-рекомбинанта. Так, быть может, потому Джейк и решил сбежать? Потому что испугался стычки со своим врагом, зная, что тот сильнее? Или это лишь отчаянное желание спасти детей? Или что?
Так и не заснув до утра, Ло поднялась с тяжелой головой. Сегодня должен был состояться ритуал, во время которого прежний оло’эйктан «умрет», а его место займет другой. Ритуал был назначен на полдень.
Ло машинально коснулась груди. Помимо традиционных украшений, у нее на шее висели крохотные женские часики, которые уже давно остановились. После перехода в тело аватара носить их на руке было невозможно, да и браслет уже давно истерся и пришел в негодность. А вот на шее — самое оно. Эти часики достались ей от матери, и Шарлотта никогда не расставалась с ними. Пожалуй, лишь эти часики да недописанная диссертация — вот и все, что осталось у нее от прежней жизни. На’ви не пользовались часами, вместо этого определяя время по солнцу. Однако те из них, кто в прошлом были людьми, никак не могли избавиться от этой привычки жить по часам. И хотя часы Ло давно уже остановились, но она все равно частенько поглядывала на них.
Но утро лишь началось, и у Ло было еще время сбегать до ручья, чтобы ополоснуться. Сок бругмансина застыл на коже липкими бурыми пятнами и пропитал короткую набедренную повязку. Многочисленным украшениям из перьев тоже досталось, и теперь их можно было только выкинуть.
Стащив с себя несколько низок костяных бусин, украшенных пестрыми перьями,
