тот принял без раздумий. Звон хрусталя о хрусталь, как новый отсчёт, и терпкая жидкость опалила горло.
– Тебе и правда всё равно?
Я села прямо на стол, халат болтается сзади, короткое неглиже, оно не закрывает, а подчёркивает. Медленно закинула ногу на ногу. Мои колени на уровне его груди.
– Правда, милый. Не ревнуй.
– Не выходит, – колючая щека потёрлась о моё бедро.
Я прикрыла глаза, увлекаясь чувственностью момента. Сильный, преданный мужчина, склонённый у моих ног…
– Ты ведь знаешь меня. Был бы он мне нужен – я бы боролась.
Горячие губы проложили дорожку поцелуев по всей ноге, почти до пальцев ног.
– Но и я тебе не слишком-то и нужен…
Второй бокал подпёр первый, а мужчина продолжил усыпать поцелуями нежную кожу.
– Не говори так… – дыхание участилось, а мужские руки уже скользят по шёлку сорочки, – ты мой защитник. И самый сильный маг из ныне живущих… – мужская рука сжала грудь, я прикусила губу…
– Потому что ты так решила…
– Сибаир! Демон тебя подери, хватит уже болтать, в конце концов! – потянула его за рубашку на себя. Я слишком напряжена, чтобы сейчас тешить его эго. Утолю первый голод, можно будет и поговорить…
Глава 1.
Не поговорили. Не то, чтобы эта ночь была особенной, – такой же как и сотни других. Но сегодня, раз за разом отдаваясь ласковому и надёжному любовнику, я словно сама для себя ставила точку в том, старом деле. Теперь их нет в сфере моих интересов.
Проснувшись утром, глянула на артефакт-следилку. Убедилась, что Эстер ещё спит.
– Лиззи, – полупрозрачная блондинка проявилась тут же. Не удивлюсь, если была здесь, капала призрачной слюной на спящего Сибаира.
Ей ведь запрещено входить только когда мы бодрствуем.
– Кофе? – спросила домашний дух, не сводя взгляда с мужчины, что лежит на животе в моей постели.
Лиззи подёргала бровями. Я пальцами ноги подцепила простыню, потянула её вниз. Теперь ей видны и крепкие ягодицы, вместе со спиной.
– Если тебя не затруднит.
– Что вы, герцогиня. Разве я могу вам отказать, после такого…
Призрак растворилась в воздухе, чтобы появиться через несколько минут.
– И что? Ты правда всё забыла? И знать о нём больше ничего не хочешь? – шёпотом спросила нахалка.
– Эльжбетта! Ты что подслушивала?
– Я? – деланно удивилась девица и отпрянула, хоть и только что присела на край кровати. – Кто ж виноват, что у нас стенки тонкие?
Понимаю, что глупость, но я не удержалась и покосилась на замковую стену, вымощенную из булыжника с меня весом.
– В этих стенах отлично помещаются тела девиц, – я сделала глоток кофе и забрала с тумбочки стопку вестников, появившихся, стоило открыть глаза.
– Ну знаешь! Это уже жестоко. В следующий раз за кофе спускайся сама.
– Без проблем. Но тогда… – сгрузила бумажки на колени и потянула простыню. На этот раз вверх. Так, что осталась видна только короткостриженная макушка.
– Это нечестно! – надула губы красотка.
– Кто бы говорил. Ты первая начала меня шантажировать!
– Эээй, ну хватит… – хрипло проговорил Сибаир, закидывая руку мне на бедро.
– Ладно, будет тебе кофе. Ладно…?
– Ладно, – я дёрнула простыню снова вниз.
– Лиззи, и мне, будь добра, – вряд ли была необходимость Сибаиру просить. Не прошло бы и пяти минут, как блондинка появилась бы сама с чашкой для него.
Лиззи ретировалась. А на меня посыпались вестники и для Сибаира.
– Разбирай свою почту.
– Успеется.
– Сир, мне они мешают.
С тяжёлым вздохом он протянул руку, в которую я охотно вложила письма.
Грешно жаловаться, но как ни хороша связь ведьма-маг, есть у неё существенный минус: когда мы рядом магия не различает нас. Сила одна и вестники, мои и его, вечно путаются.
Лиззи уже притащила кофе и тарелку с сэндвичами для своего любимчика.
– Аннабель?
– Угу.
– Что пишет?
– Что отправила финансовые отчёты для визирования, об успехах нашей малышки во дворце. О леди Хэтар, жалуется, что та суёт свой нос везде, где можно и нельзя. Но Роберт пока держит оборону и независимость отдела, ну и всякое, по мелочам… А у тебя?
– Нет, ничего.
Я быстро глянула сбоку, не поверив такому поспешному ответу. И правда, задумался.
– От кого письмо?
– Это? Да так… – хотел увильнуть, но сдался под моим взглядом. – От графа.
– И?
– Да ничего особенного. Сказал же.
Вскочил и ринулся к камину. Бросил бумагу, поджёг артефактом. Я следила за напряжённым мужчиной. Обнажённый, смуглая кожа, словно обтянула оголённую стрелу, готовую стрельнуть.
Артефакт, следящий за Эстер, издал шум, похожий на шум волн. Проснулась моя малышка.
Бросила почту и поспешила облачиться.
– Давай, милый, Эстер проснулась, – напомнила Сиру, что утро не резиновое и хватит наслаждаться огнём.
А рыбка уже сидит на кроватке, в форме морской ракушки и сонно трёт глазки.
– Мамоцка! Доблое утло! – маленькие ручки потянулись с намерением задушить маму в объятиях.
– Доброе утро, моя красавица! – поймала озорницу в прыжке. Только в её возрасте это возможно: прыгать и точно знать, что тебя поймают.
Миллионы (кто б мне дал), ладно несколько поцелуев.
– Хватит, мама. Посли колмить птичек.
Призвала силу и глянула сквозь стену. Сибаир одет, сидит на диване.
– Конечно, солнышко.
Малышка сама потянулась к тумбочке за своими стёклышками. Надела очки и готова моя лапочка.
Смежная дверь и мы вышли в моей спальне.
Сонные объятия с Сибаиром и мы на зелёной террасе, куда Эстер без взрослых ходу нет.
Из шкафа с садовым инвентарём достала банку с зерном, отдала её малышке. Закрыла глаза и позвала вьёрнов.
Очень быстро птицы заполнили большую террасу. Глядя, как дочка забавляется, ловя птичуг, сама я слушала вьёрнов.
Картины передо мной сменяли одна другую. Сначала общие. Вьёрны – соглядатаи. Они должны показать хозяйке, что всё в их вотчине хорошо. Чужих нет, земля спокойна.
Дальше то, что интересно лично мне: приехавший из столицы поезд. Я внимательно вглядываюсь в лица, убеждаясь, что меня не ждёт неприятных сюрпризов. Церковь, на крыльце которой старый священник беседует с городскими. Табор, в нём жизнь течёт своим чередом. Большие дороги, немногочисленные экипажи, почтовый дилижанс, одинокие всадники…
В Эстесадо новый день!
Минут через десять Эстер наскучили птички. Змей подхватил красавицу умываться, мне тоже не мешает привести себя в порядок.
Когда я спустилась в столовую, не хватало только герцогини. Папа и Сибаир о чём-то тихо переговариваются, стоя у стеклянных дверей на террасу. Оба собраны и слегка расстроены. И если грусть отца понятна – мы сегодня снова уезжаем по службе, то вот Сибаир… к жизни в Итвозе он относится, как
