пока шли тесты с доставленными образцами. Медитация в ожидании результатов почти не принесла свежей информации, только добавила новые подробности в ранее найденных загадках и видениях. Отголоски давних битв зел-нага со своим тёмным собратом всё ещё хранились миром в его сути, а некоторые обитатели Зеруса даже застали те времена, но эти образы были размыты. А лезть к спящим древним Зератул обоснованно опасался, не желая случайно их пробудить. Мощь Древних даже во сне была ужасающей и подавляла его разум.
Зератул опасался, что все спящие только и ждут удачного момента, когда на Зерусе все молодые вожаки станут с ними вровень. Тогда они бросят древним вызов в тщетной попытке возвышения, не понимая, что станут для Древних лишь новой ступенькой к развитию, буквально принесут им на блюдечке свою концентрированную эссенцию. «Если они смогут пробудиться от моих действий или найдут меня…» — эти древние вызывали обоснованный страх в душе храмовника, ведь те двое, которых он уже смог заметить, находясь в медитации, стояли на одном уровне или приближались к могуществу погибшего сверхразума зергов.
Все более молодые вожаки помнили лишь размытые образы и страх от той битвы, в которой участвовали древние. Но даже увиденного у них хватило, чтобы в душе скитальца проросли зёрна надежды и появились первые ростки.
«Эти древние зерги не склонили голову. Они не приняли сторону зел-нага, но и перед Амуном не склонились как рабы сверхразума, — Зератул поразился невольной догадкой. — Эти же Древние вели за собой свои стаи, потом объединились, бросили вызов чужакам и неистово защищали свой родной мир, не разбираясь в мотивах и целях зел-нага и Амуна. А раз они до сих пор живы, то установка древних зергов, что все чужаки являются врагами, действует до сих пор⁈»
Зератул понял, что истинные зерги выбрали бы смерть взамен рабству. Они никогда не стали бы игрушкой в руках Амуна. Тёмному тогда не удалось подчинить истинных зергов, но он всё же смог извратить захваченных и создать сверхразум. И только при помощи сверхразума у него получилось извратить суть некоторой части истинных зергов, сделав их разменной монетой в своих интригах и играх. Но смерть древних была не напрасной. Зерус и его обитатели смогли уцелеть, сохранить чистоту своей эссенции и поэтому остаться свободными.
В их детях и в дальнейших потомках тлела искра ненависти к испорченным зергам и их создателю. Именно это могло помочь в его плане, ведь их ненависть и непримиримость не просто была в крови каждого существа. Сам Зерус подпитывал их, не давая забыть своим детям о враге, что когда-то посетил их мир.
«Керриган, а сможешь ли ты? Хватит ли твоих сил и воли?»
Зератул вернулся из воспоминаний к текущим событиям.
Картинка становилась всё более чёткой. Джиму Рейнору наконец удалось избавить Керриган от порчи Амуна. Древний артефакт зел-нага смог очистить кровь Королевы клинков, исполнив мечту его друга. Но, как видел Зератул, часть наследия Амуна всё же осталась внутри. Её тело всё ещё хранило часть генов зергов, а псионная мощь даже после очистки была поразительной. Возможно, артефакт зел-нага оставил в ней ту часть зергов, которая изначально была у истинных, не испорченная влиянием Амуна.
В своих видениях Зератул видел, что Керриган вновь должна принять форму зерга, тем самым вернув свою силу и приумножив своё могущество. Приходилось признать, что какую бы ненависть он не хранил в своей душе по отношению к той, кто ранее носил имя Королевы клинков, но только она могла всех спасти. Если верить пророчеству, только Керриган могла принять в себя чистоту эссенции и формы истинных зергов, которая требовалась на пути к единственному шансу на спасение его народа.
Но станет ли слушать его та, кто только что вернула свою суть?
Зератул решил утаить информацию о состоянии Джима Рейнора в надежде на жажду мести Сары. В его видениях они вместе будут вести сражения с тёмным, а потому он верил, что его друг всё ещё жив. Но для спасения протоссов ему придётся вновь пойти на подлость. «Питая её ненависть и жажду мести я смогу помочь Керриган на её пути… — горько вздохнул храмовник и добавил: — Да и так мне будет легче убедить Сару вновь изменить свою суть в жажде мщения».
Но даже если всё сложится удачно и Керриган, поверив ему, направится в мир изначальных зергов для принятия своей судьбы, будущее теперь стало неопределённым. Кто или что её там будет ждать — не известно.
Пока он собирал полную картину грядущего, на родине зергов что-то произошло. Зератул даже обдумывал вариант, что его прилёт мог вызвать неконтролируемые изменения. Например, он обдумывал вариант, что своими неосторожными пси-действиями мог пробудить одного из спящих Древних. Но всё новые видения отметали всевозможные варианты будущего, внося только больше хаоса. Он вспоминал то неизвестное и загадочное существо, что томилось в каменной тюрьме без охраны. «А томится ли оно?», — всё кричало о более непредсказуемых изменениях.
В попытках увидеть Зерус он натыкался на своеобразный щит, сплетённый из ненависти, злобы и боли. Крайне редко он мог уловить сочувствие и желание помочь кому-то. Больше всего его поражало и пугало, что столь странный поток видений шёл не только от самого Зеруса, но от всей системы. Причём с каждым новым днём этот поток становился только сильнее.
А больше всего его пугали отголоски зарождающегося пси-пространства, псионического образования, очень похожего на Кхалу протоссов. Отголоски чужого единения, которое так напоминает Кхалу, но в то же время отличается от неё, приводили тёмного храмовника в священный ужас как бы не больше, чем пугающая неизвестность. Почти достроенный ранее путь к спасению был практически утерян, а грядущие события ныне было невозможно прозреть, они все погрузились во тьму неизвестности.
Как Зератул ни старался найти причину всех произошедших изменений, ему ничего не удавалось. Однако при каждом просмотре собранных на Зерусе данных его ощущения и медитации указывали на определённое место в рабочих файлах с результатами исследований планеты.
Горная гряда у небольшой реки, где раньше древние предки кислотных тараканов вели непрекращающееся сражение. И ведь такое было повсеместно
