слой пыли. Грянула новая эпоха, светлый период мира и согласия, — радостный голос рассказчика сменился настороженным тоном: — Но брошенное в бездну прошлое не хотело умирать. Оно отчаянно карабкалось по отвесным стенам, пока не наточило когти, которые позволили ему взобраться по скалам веков…
За спинами воинов проступила бледная тень огромного оскаленного черепа, после чего раздался низкий, зловещий рык: — И тогда оно вернулось, чтобы забрать своё из недостойных, давно обессилевших рук благодетелей!
Огонь внезапно угас, а через секунду под рёв горна вспыхнул с новой силой и изменил цвет, окрасив полотно в кроваво-красный. Зрители восторженно ахнули. Вместо воинов перед ними предстал стоявший на четвереньках силуэт, из которого торчало множество мечей. Поверженный напоминал подушечку для иголок, и, осознав всё зверство явленной картины, некоторые, особо впечатлительные, гости прикрыли рты ладонями. Слушая тяжёлые удары барабана, до боли похожие на ритм сердца, король нахмурился, не припоминая в летописях показываемых событий, а когда рассмотрел на голове «убитого» зубцы короны, то и вовсе вскочил как ошпаренный.
— Как вы посмели переписывать историю⁈ — Альрик гневно ударил кулаком по столу, резанув слух присутствующих звоном вздрогнувшей посуды. — Стража! Схватить их!
Едва он отдал приказ, красная сцена резко потухла, будто жаровню накрыли глухой крышкой. Центр зала объял полумрак, обрамлённый слабым свечением стоявших вдоль стен канделябров.
— Не дайте им сбежать! — поднявшись с трона, не столь богатого, нежели обитый бархатом престол монарха, принц указал на метнувшуюся в сторону тень. Он повернул голову к тяжело задышавшему королю, которого, как ярого поборника исторических ценностей, подобное возмутило до глубины души, и тихо сказал: — Не волнуйся, отец. Я лично проконтролирую, чтобы каждый из них ответил по всей строгости закона.
Величественно перекинув через плечо плащ и примерив фальшивую улыбку, Люсьен уже собирался успокоить шокированных неприятным инцидентом гостей, как вдруг вылетевший из темноты факел подпалил, как оказалось, пропитанное маслом полотно. Выросшая из ниоткуда стена пламени ослепила подбежавших стражников, и те, щурясь и закрывая лица от яркого света, тут же попятились назад. В руках стоявших спиной к пожару актёров блеснули тонкие кинжалы, ожидавшие своего часа искусно сокрытыми в деревянных мечах, — выстроенная полукругом труппа перешла в атаку.
Увидев, как с перерезанным горлом рухнул один из стражей, Альрик побледнел и, тяжело опустившись на трон, изумлённо прошептал:
— Измена…
Застанные врасплох стражники в первые же секунды сражения потеряли не меньше половины соратников и теперь, проигрывая противнику числом, один за другим замертво падали на пол. Пронзительный женский визг, возвысившийся над лязгом металла и какофонией воинственных выкриков, вывел гостей из ступора. Началась паника. Выскакивая из-за стола и с шумом роняя стулья, люди принялись разбегаться. Инстинкт выживания сорвал золото величественных масок, обнажив примитивную животную натуру: обезумевшие от ужаса аристократы врезались друг в друга, толкались не хуже склочных баб на ярмарочной распродаже. Круглолицый грузный господин, рорхский посол Тоби-Мизако, наступил на упавший кубок, потерял равновесие и беспомощно растянулся на полу, тут же заорав от того, что пальцы его руки затрещали под чьим-то жёстким каблуком. Наблюдая воцарившийся вокруг хаос, Люсьен схватил потрясённого короля под локоть и помог ему встать:
— Скорее, отец! Уходим! — но едва принц бросил взгляд на маленькую дверь в задней части зала, как внутри всё похолодело: выход преграждал грозно скрестивший руки верзила, тот самый, что пару минут назад бил в большой барабан. Вокруг бугая, не осмеливаясь приблизиться, стояло не меньше пяти перепуганных гостей. Обернувшись на жуткую резню за спиной, один из них предпринял попытку прошмыгнуть в коридор, надеясь, что здоровяк окажется неповоротливым. Амбал схватил юркнувшего аристократа за шиворот и, лениво наложив могучую пятерню на подбородок, рванул голову в сторону — тонкая шея издала звучный хруст.
— Следующий, — отбрасывая тело в сторону, пробасил бугай.
До смерти перепуганные люди кинулись врассыпную.
— Это конец… — обречённо изрёк король, безмолвно наблюдавший хладнокровное убийство.
— Ещё нет, — процедил сквозь зубы принц, глядя на сверкавшие среди даров ножны. — Держись меня, отец…
Расправившись со стражей и завладев длинными мечами, задумавшие государственный переворот бандиты принялись убивать метавшуюся по залу знать.
— Никого не щадить! — рявкнул возглавлявший восстание седовласый бородач. — Ни одна живая душа не должна покинуть этот зал! — он метнул кинжал в спину одетого во фрак мужчины, который, упав на колени, попытался дрожащими руками дотянуться до лопаток, а затем тяжело рухнул на пол. — Короля с выродком оставьте мне… — с хищной ухмылкой добавил Бальтазар, задержав взор на красной мантии Альрика де’Монте.
Один из головорезов поймал за волосы пробегавшую мимо графиню:
— Какая смазливая мордашка. Я бы позабавился с тобой, но…
— Прошу, не надо, — взмолилась леди Анабель, не отводя испуганного взгляда от блестевшего у него в руке кинжала.
Бандит загадочно улыбнулся, молча прижал девушку к себе и, принудив к долгому поцелую, вонзил клинок ей в бок. Хоть Бальтазар и приказал всех незамедлительно убить, он не спешил отнимать жизнь молодой графини, позволив себе насладиться нежностью её губ, сорвать с них последние мгновения угасающей жизни. Глядя в переполненные ужасом глаза и игнорируя предсмертные трепыхания девушки, разбойник медленно проворачивал кинжал, пока не ощутил на языке металлический привкус крови.
— Жаль… — он позволил обмякшему телу упасть и, вытерев рот рукавом, снова устремился в бой.
Охранявший запертые ворота бандит, что от скуки втыкал меч в мёртвого стражника, расхохотался, глядя, как вооружённый двумя кинжалами карлик занырнул под длинный стол, из-под которого тут же донеслись душераздирающие вопли. Выползший из-под белой шёлковой скатерти слуга хрипло закашлялся и перевернулся навзничь, судорожно водя ладонью по десятку колотых ран на животе. Немного погодя, он замер, остановив пустой взгляд на догорающем полотне. Взмывавший под высокий свод пепел медленно оседал на разбросанные по залу трупы: серые частички замирали на перекошенных болью лицах, залетали в распахнутые рты, покрывали отрубленные руки, коими некоторые пытались наивно защититься от занесённых клинков. Великолепный зелёный ковёр покрылся тёмными пятнами и хаотичными вереницами бордовых следов. Смерть собрала достойный урожай.
— Так, так, та-а-а-к… И кто тут у нас? — Бальтазар положил меч на крепкое, вопреки немолодым годам, плечо, отчего с багряного лезвия в дол сбежали несколько струек крови. — Какой грозный! — усмехнулся он, глядя на принца, который молча направил на него блестящее остриё. За спиной Люсьена, держась за сердце, шумно дышал король. — А старик-то твой, кажется, подыхает…
— Сдайтесь сейчас, и я милостиво дарую вам быструю смерть, — держа клинок на вытянутой руке, произнёс принц.
— Слышали, парни⁈ — глава разбойников оглянулся на подошедших бандитов, и они разразились таким громким хохотом, что Люсьен на миг невольно прищурился. — Ты хоть знаешь, кто я такой? — вновь посмотрел на королевского отпрыска Бальтазар.
— Это не имеет значения, — принц гордо поднял подбородок.
— Вот как? — седовласый задумчиво покивал головой. — Неужто столица потеряла страх перед «Бездушными»?
Услышав последнее слово, Люсьен изменился в лице, а Альрик, жадно глотая ртом воздух, упал на колени.
— То-то же, — расплылся в улыбке Бальтазар.
— Отец! — сдав оборонительную позицию, принц бросился к побелевшему королю.
Люсьен перекинул через шею вялую руку монарха, чтобы помочь ему подняться, но тот остановил предпринятую попытку трясущейся ладонью. Сжав её в кулак, Альрик перевёл на замершего сына полный сожаления взгляд и, превозмогая объявшую нутро боль, прошептал:
— Это… моя вина…
Спустя мгновение он дёрнулся и, издав клокочущий выдох, уронил подбородок на грудь. Слетевшая с поникшей головы корона со звоном упала на пол. Отбрасывая золотые отблески, она покатилась по гладкому мрамору, пока не ударилась о чьё-то изрубленное тело, где жалостливо задребезжала в луже вязкой крови.
— Король умер… Да здравствует король! — с издёвкой воскликнул бородач, смотря в искажённое гневом лицо принца. — Только вот править ты будешь недолго…
Осторожно положив отца и закрыв ему глаза, Люсьен встал. Его остервенелый взор заметался по мерзко улыбающимся рожам разбойников:
— Грязные ублюдки, — без тени страха процедил принц. — Вы все покойники. Пусть мне суждено погибнуть, но когда
