сильной температуре — слабость, помутнение сознания и недомогание. Этого лучше избегать…
Проблемой было то, что без ноги я не смогу вообще ничего, а значит, пусть лучше меня будет шатать, чем я вообще не сумею ходить.
Исцеление прошло достаточно просто. Это и правда был очень сильный ушиб, вылечить который оказалось проще, чем трещины или, тем паче, перелом. Ха-а… от последнего, скорее всего, я бы вообще не смог толком сосредоточиться. Разбитая коленная чашечка — это чудовищная боль, которая, вероятнее всего, лишила бы меня сознания.
Надо бы сообразить рунную форму, а то ощущается острый недостаток защиты.
— Так ты и лечить умеешь? — Ская скрестила руки на груди, скептично приподняв бровь. Хорошо ещё, что дождалась, когда я закончу.
Первый вопрос касался формы ворона, которую я засветил в моменте добивания имперцев. Логично, что этим интересовалась лишь она, ведь обычные люди не слишком разбирались в формах колдовства, а вот Ская… Исходя из обрывков полученных сведений, я знал, что настоящий Изен то ли учился с ней в одно время, то ли работал… В общем, факт давнего знакомства на лицо.
— Выучил, — ответил я в тот раз, пожав плечами. — Воронов в основном предпочитают имперцы, но это не делает форму плохой. Зато сейчас, — хмыкнул, — даст мне хорошую маскировку.
— И лишний повод нашим тебя сбить, — усмехнулась она.
Но то было тогда…
— Основы, — неопределённо произнёс я, в ответ на вопрос о своих навыках. — Ничего сложного, если разобраться. Профессиональным лекарем это меня не делает, но царапины убрать сумею.
— Когда ты только успел? — Ская недоумевающе взмахнула руками. — Ты ведь… — и замялась.
— Был не особо хорош, да? — предположил я и криво усмехнулся. Надо менять тему. — Всё течёт, всё меняется. Я, знаешь, тоже не ожидал, что ты так изменишься.
— Я? — удивилась она.
— Думал, что ещё красивее стать просто нельзя, но ты доказала обратно, — слишком прямолинейно и излишне грубо, однако у меня было не так уж много вариантов…
Волшебница фыркнула и отвела взгляд. Поза и выражение лица выдали смущение, хоть и не слишком сильное.
— Гляну, что там, — неопределённо заявила Ская и ещё более неопределённо махнула рукой куда-то в сторону, после чего поспешно отошла.
Не было сил даже проводить её взглядом, хотя желание и возникло. Это… рефлекс? Наверное. Мне иногда кажется, что почти каждый мужчина, встретив симпатичную женщину, не упустит случая заценить её фигурку — со всех ракурсов. Но не сейчас. Сейчас мне хотелось лишь упасть на землю и полежать, хотя бы час, а лучше два…
Северные ворота были отбиты, пусть и ценой больших потерь. Именно там погиб капрал, ведущий этот отряд и как-то внезапно получилось, что я начал командовать людьми, которые стали подчиняться. Может потому, что я и правда знал, что делать? А может дело в тоне и уверенности, которую мне ставили ещё в поместье Моргримов? Или ключевую роль сыграл опыт и безжалостность, с которой я убивал противников?
Не знаю. И не особо хочу знать. Факт лишь в том, что отбив ворота, мы столкнулись с группой противников, пробившихся откуда-то с запада. Не было и речи о том, чтобы защищать стену сразу изнутри и снаружи, так что я, возглавив небольшой отряд фирнаданцев, решил отвести нападающих за собой, где, в конечном итоге, мы их и одолели, а потом сразу встретили ещё…
Ох… прикрыв глаза я постарался отрешиться от чувства, что у меня по прежнему есть возможность всё переиграть. Какая возможность, тупица⁈ Я сделал свой выбор! Не думаю, что он сыграет ключевую роль, но глядишь, что-то и выгорит. Империи пора поубавить амбиции и думать о чувствах собственных подданных. Хотя бы немного. За отца, брата и Анселму я не переживал — у всех антимагические амулеты, так что жертвами статуи Сэнтилы они не станут. Выходит — вернутся обратно. Это даже хорошо. Вернутся домой и займутся своими делами. Как раз поменьше будут обо мне думать, а то что-то слишком уж прикипели к «версу». Слабость, которой воспользуются наши… их политические соперники.
Нет уж, если подумать объективно, мне давно следовало разорвать эту связь. Да — это семья, да — мне приятно с ними общаться, но надо смотреть на перспективу. Высшее общество не простит им тот факт, что они слишком уж опекали «отверженного». Пятно на скатерти следует прятать, а не демонстрировать всем гостям.
Наше общение шло Моргримам во вред. А свою семью я, несмотря ни на что, люблю и ценю. Я хотел бы, чтобы они процветали, а значит, должен был уйти. И иным образом, кроме «смерти» (думаю им так и сказали, если вообще хоть что-то сказали), сделать это было затруднительно.
В любом случае, они ничего не потеряли, вот сколько жизни мне осталось? Даже предположим, что нахождение в таинственном «домене Хореса» обнулило мой возраст, снова сделав шестнадцатилетним, то два года — это два года. Сдохну, не успев и глазом моргнуть. А значит, родичам будет лучше, если я просто исчезну. «Погибну» в качестве представителя штрафной роты.
Может они погорюют, но зато сохранят своё положение и репутацию. Это пойдёт лишь на пользу…
Мускулы на руках и плечах налились свинцом, задрожали. Ночной бриз усилился, запахло солью моря Гурен, дым понесло вглубь материка. В городе пылало довольно много пожаров, чтобы разогнать тьму.
— Изен, глянь что это! — раздался громкий голос Сэдрина.
Я поднял глаза на солдата, затем проследил за его взглядом. На юго-востоке маячила громадина за?мка, всего в нескольких кварталах от них. Вся цитадель была охвачена слабым свечением.
— Что это за херня? — Ская подошла ближе, обхватив себя руками.
Чародейство какое-то.
— Я бы сказал, это ритуальная магия, — задумался я. — Какой-то эффект рун или колдовского обряда. Есть микроскопический шанс, что работа богов, но… — пожал плечами, вызывая у остальных синхронный вздох. Слишком уж редко они проявляли себя, хотя история и знает подобные случаи. — Наверное, какая-то защита. Видит небо, нам бы такая тоже не помешала.
— Сильно нас измордовали, господин, — подтянулся ещё один боец, чья окровавленная рука висела бесполезным и изломанным куском плоти. Он кое-как подвязал её, но было понятно, что если в ближайшие несколько часов с ним не поработает целитель, то мужик, скорее всего, попросту помрёт. — Я уже мало на что сгожусь, а остальные… — взглянув на дюжину измотанных, окровавленных
