ладонь сжимает мою шею, сжимает до тех пор, пока я не перестаю дышать, его сила заставляет меня подняться на ноги в доме, где нас держат вместе с шестью другими женщинами. Где за нами наблюдают днем и ночью, в основном двое мужчин: Джузеппе и Вито. Им все равно, что с нами делают. На самом деле они делают еще хуже.
Никого это не волнует. Не здесь. Мы не незаменимы. С нами обращаются так же, как с крысами, которые бегают по траве в поздние часы.
Дом находится в самом плохом районе. Полицейские сюда даже не заходят, потому что какой в этом смысл? На углах продают наркотики. Возможно, какая-нибудь банда торгует и женщинами. Но не здесь. Не в этих кварталах. Это территория мафии, и остальные это знают.
Мои легкие горят, когда он сжимает руку сильнее, обнажая зубы.
— Вы, маленькие шлюхи, не знаете, как вам хорошо. Но я покажу вам, насколько хуже может быть.
Кайла всхлипывает, не в силах перевести дыхание.
— П-п-пожалуйста, отпустите ее.
Но он игнорирует ее.
— Ты знаешь, что я могу сделать с тобой, не убивая тебя?
Потому что он знает, что не может убивать, если только это не разрешено боссом.
Я борюсь со страхом. Я борюсь с приступом паники, поднимающейся, как инферно, в моей груди. Я смотрю на него, борясь единственным доступным мне способом. Внутри я кричу так громко, что стекло, удерживающее меня в плену, разбивается на мелкие кусочки вокруг меня. Но снаружи я во всеоружии. Я готова к битве. Война никогда не закончится. Этого никогда не случится. Пока последний меч не пронзит мое сердце, даруя мне покой.
Смерть — единственный выход. Дьявол не позволит мне идти другим путем.
Кит опускает меня на пол, и я задыхаюсь, моя грудь поднимается и опускается, воздух трудно проглотить.
Вдох.
Выдох.
Повторяю.
Горло жжет. В животе бурлит тошнота, и я протискиваюсь сквозь нее. Мне нравится бороться. Это заставляет меня чувствовать себя сильной, даже если все это иллюзия.
Кайла ползет ко мне, закрывая меня своим телом. Но он подхватывает ее за одну тонкую руку и швыряет в сторону. Она ударяется о деревянный пол с тяжелым стуком.
Из меня вырывается низкий стон ярости, и когда я пытаюсь ударить его за то, что он обидел мою подругу — мою милую, никогда не обидящую ни душы подругу, — он наносит мне удар в живот. Затем еще один, и еще, пока я не закашляюсь. До следующего удара.
Я не знаю, сколько еще раз он ударил меня. Я сбилась со счета. Моя голова кружится, свет мелькает в глазах. Кайла кричит о помощи, но голос невнятный, словно я под водой, я почти ничего не слышу.
— Стой… кровотечение.
— Йоу, прочь… товар…
— Пошел ты!
Голоса. Их слишком много. Я вижу Вито и Джузеппе, их образы, идущие вверх, мелькают то там, то здесь. Кто-то хнычет. Я думаю, это я.
— Ш-ш-ш, — говорит Кайла с сопением, ее рука гладит меня по голове.
Я чувствую это. Я не умерла. Очень жаль.
Но как я могу оставить ее? Как я могу быть такой эгоисткой? Она не сможет выжить сама. Но, может, будет лучше, если она тоже умрет.
Мы есть только друг у друга, в то время как другие девушки держатся сами по себе. Все боятся говорить друг с другом, боятся, что нас за это убьют.
А они убьют. Если мы говорим друг с другом о том, что происходит с мужчинами, они нас убивают. Раньше в доме было двенадцать девочек. Остальным не так повезло.
— О, Элси, — плачет Кайла. — Мне так жаль.
Я пытаюсь сказать ей, что ей не о чем сожалеть. Я сделала это с собой. Я точно знала, что произойдет. Но она всегда была такой. Она из тех людей, которые извиняются, когда кто-то другой на нее наезжает. Она не заслуживает этого.
Я едва узнаю ту девушку, которой она была раньше. Эта женщина передо мной слишком сломлена, и я ненавижу видеть, как она ломается еще больше с каждым годом. Неужели мы будем здесь, пока не станем слишком старыми, чтобы использоваться и применяться?
Нет, я не позволю этому случиться. Я покончу с этим на своих условиях.
Джейд была похожа на меня, и если я что-то знаю о ней, я знаю, что она тоже борется. И все же, не зная, что с ней случилось — жива ли она вообще, — я не могу спать по ночам. Лучше ли ей, чем нам? Хуже?
Может, было бы лучше, если бы она была с нами. Так мы хотя бы могли быть вместе. Но я даже не могу спросить у этих засранцев, где она. Я знаю, что Фаро знает. Он все знает. Но он убьет меня прежде, чем скажет мне то, что я хочу знать.
Кайла остается со мной несколько секунд… минут… я не знаю. Но следующее, что я слышу, это ее крики, и когда я поднимаю голову, Кит держит ее в своих лапах, Джузеппе и Вито больше нет.
Он стоит на коленях, его зловонное дыхание бьет мне в нос.
— Я собираюсь трахнуть ее так сильно, что ты будешь видеть ее синяки несколько недель. Можешь поблагодарить себя за это, шлюха.
Затем он дергает ее за каштановые волосы, ее колени бьются об пол, она выкрикивает мое имя, пока не исчезает.
А ее крики? Я продолжаю слышать их еще долго после того, как они исчезли. И я хотела бы, чтобы на ее месте была я.
ГЛАВА 2
ЭЛСИ
НАШИ ДНИ
Воздух изменился, в нем витает прохлада, по земле разбросаны осенние листья, оранжевые, желтые. Они умирают, но все равно прекрасны.
— Как ты думаешь, что они собираются сделать с нами сегодня? — спрашивает Кайла, прижимаясь ко мне плечом к плечу, стоя на противоположной от окна стороне на первом этаже, в которое мы смотрим.
Вито и Джузеппе стоят у двери на противоположной стороне. Фаро заставляет их охранять дверь днем и ночью. Они спят здесь вместе с нами, так что даже когда мы закрываем глаза, мы не в безопасности.
Я думаю о побеге, наверное, каждый день. Но куда я могу пойти, чтобы они меня не нашли? После избиения мне понадобилась неделя, чтобы прийти в себя, а потом я вернулась к работе.
Единственное, что хорошо в том, что я пострадала в тот день, это
